Гибель «Лузитании»

В пятницу, 7 мая 1915 года, немецкая подводная лодка без предупреждения потопила в открытом море возле берегов Ирландии «Лузитанию», крупнейший в то время в мире пассажирский корабль. Из 1959 человек, плывших на борту «Лузитании», погибло 1198, в том числе 124 американца. Трагедия «Лузитании» вызвала огромный резонанс в США и стала решающим доводом, разбившим позиции сторонников нейтралитета, которые (вместе в президентом Вильсоном) хотели избежать вступления Соединенных Штатов в войну. Не прошло и двух лет после потопления «Лузитании», как Америка бросила в бой свои силы и этим предрешила победу союзных держав над Германией в первой мировой войне. С тех пор «Лузитания» изображалась в учебниках истории безобидным лайнером, ставшим жертвой пиратского нападения. Однако теперь, когда в архивах Вашингтона, пароходной компании «Кунард лайнз» и британского Адмиралтейства найдены неизвестные материалы, в иконный лик безвинного мученика придется внести коррективы.

Секретная сделка

В 1903 году британское Адмиралтейство заключило с трансатлантической компанией «Кунард лайнз» соглашение, по условиям которого оно полностью брало на себя финансирование строительства двух океанских лайнеров – «Лузитании» и «Мавритании». Взамен «Кунард» должна была в случае войны передать весь свой флот в распоряжение Адмиралтейства. Кроме того, компания дала согласие, чтобы характеристики обоих новых кораблей Адмиралтейство определило по своему усмотрению. Дело сводилось к тому, чтобы на этих плавучих дворцах, рассчитанных на 2300 пассажиров и 900 человек экипажа каждый, можно было бы разместить 12 десятидюймовых орудий.

«Лузитания» совершила свой первый рейс на линии Ливерпуль – Нью-Йорк в сентябре 1907 года. Она была тогда величайшим кораблем в мире (длина – 230 метров, осадка -26,7 метра) и вскоре пересекла Атлантический океан в рекордное время, показав среднюю скорость в 25,88 узла.

В феврале 1913 года первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль пригласил для беседы президента компании «Кунард» Алфреда Бута. «Не стану от вас скрывать, — заявил ему Черчилль, — что, по нашим оценкам, война с Германией разразится в сентябре 1914 года. Важно уже сейчас начать выполнение условий нашего соглашения».

12 мая 1913 года «Лузитания» вошла в сухой док в Ливерпуле. Это держалось в строжайшем секрете. По всей длине судна пространство между верхней и второй палубой было полностью защищено броней. Запасный угольный бункер, расположенный впереди котла № 1, был переоборудован под склад снарядов, а вдоль переборок устроена специальная система подъемников для снарядов и выемок для их размещения. Второй склад для боеприпасов был устроен на корме, для чего была переоборудована часть почтового зала. На баке и на корме были смонтированы вращающиеся платформы; на каждой из них можно был установить два скорострельных 152-миллеметровых орудия.

В августе 1914 года, когда была объявлена война, «Лузитания» снова вернулась в сухой док, и на ней были поставлены предусмотренные с самого начала 12 орудий. С 17 сентября она значилась в списках в списках Адмиралтейства как вспомогательный вооруженный крейсер.

Прежде все морские державы, в том числе и Англия, соблюдали единый военный кодекс. Международный закон гласил, что крейсер или подводная лодка воющей стороны вправе остановить в открытом море невооруженный торговый корабль и подвергнуть его досмотру. Если это оказывался корабль нейтральной страны, его следовало отпустить. Если же судно принадлежало одной из воюющих держав, его экипаж и пассажиры забирались в плен, а сам корабль и его груз становились военным трофеем. Если трофей нельзя было доставить в свой порт, корабль можно было потопить вместе с грузом.

Вооружая свои торговые корабли, Черчилль лишал их возможности ссылаться на этот кодекс. Никакая подводная лодка не стала бы всплывать для досмотра хорошо вооруженного судна. С октября 1914 года капитаны английских торговых судов получили ряд  категорических приказов: запрещалось повиноваться распоряжениям немецких подлодок; предписывалось немедленно вступать с ними в бой, использую всю наличную огневую мощь или тараня агрессора; всякий капитан, сдающийся в плен вместе со своим кораблем, подлежал военному суду Адмиралтейства.

Начало эскалации

Черчилль сам признавал потом, что хотел вынудить немецких моряков атаковать транспорты из подводного положения, так как в этом случае жертвами могли суда нейтральных государств, что могло повлечь за собой трения между ними и Германией. Он рекомендовал британским  капитанам замазывать название корабля и указание порта приписки и поднимать в английских водах флаг какой-либо нейтральной страны. На инструкциях, переданных компании «Кунард», была сделана переписка от руки: «Сообщите, что в этом случае лучше всего выбирать флаг Соединенных Штатов».

24 сентября 1914 года Адмиралтейство уведомило компанию «Кунард», что «Лузитания» реквизируется для обеспечения быстрой связи между Ливерпулем и Нью-Йорком, причем прокладку курса военно-морские власти брали на себя. За компанией сохранялось право использовать в обратных рейсах в Англию все пространство, свободное от правительственных грузов, после согласования с представителем Адмиралтейства в Нью-Йорке.

Но тут возникла проблема: как замаскировать грузы Адмиралтейства под невинное продовольствие? Американцы имели привычку ежедневно оглашать манифесты (декларация о грузах, команде и пассажирах) кораблей, отплывших накануне. Эта информация весьма интересовала союзные державы, которые таким образом узнавали, когда нейтральные корабли везли контрабанду для Германии. Интересовали такие сведения и немцев, получающих возможность выбирать мишени для своих подводных лодок.

Англичане отыскали в правилах нью-йоркского порта лазейку, позволившую им обойти это затруднение. Портовые таможенные власти давали разрешение поднять якорь только после получения соответствующего манифеста. Но на лайнерах зачастую до последней минуты не знали окончательное число пассажиров на борту, а нередко случалось, что и продовольствие грузили перед самым отплытием. Поэтому портовые власти ввели практику второго манифеста, который передавался портовым властям уже после отплытия корабля и содержал список дополнительных грузов.

Тогда англичане взяли привычку давать предварительный манифест и письменное заявление под присягой, что судно не возьмет незаконный груз, после чего получали разрешение сняться с якоря. Когда же пароход был уже в море, они посылали дня через три-четыре в Нью-Йорк требуемые документы с полным списком груза.

Но имелась и вторая трудность: госдепартамент США запрещал перевозку боеприпасов на пассажирских кораблях. Англичане обошли и это затруднение – боеприпасы были переименованы в «охотничьи патроны», которые разрешалось транспортировать при условии, что на ящиках будет этикетка «Опасность взрыва в упаковке отсутствует».

Когда началась первая мировая война, президент США Вильсон и его правительство приняли решение соблюдать строгий нейтралитет. Но некоторые банки желали посылать Великобритании оружие и боеприпасы; политические деятели оказывали давление на президента, утверждая, что абсолютный нейтралитет нанесет значительный ущерб торговле США. Уступив нажиму, Вильсон переменил свое отношение, и «строгий нейтралитет» превратился в «строгое соблюдение законности».

Еще в начале войны немцы минировали подступы к британским портам на Северном море. Тогда Англия усеяло Северное море минными полями и предупредила США, что это море должно считаться зоной военных действий. Корабли, желающие плавать в его водах, должны предварительно просить, чтобы им дали английского лоцмана. Сообщалось также, что все подводные лодки, обнаруженные в этой зоне, будут немедленно уничтожаться. Немцы сразу же отреагировали на это, с готовностью пойдя на риск потопления нейтральных кораблей в этой зоне. Они известили США о своем решении также рассматривать Северное море как зону военных действий и высказали пожелание, чтобы американское правительство отсоветовало своим гражданам плавать на борту английских кораблей.

Однако президент Вильсон, склоняясь под напором своего окружения, дал немцам такой ответ: «В случае, если немецкая подводная лодка потопит в открытом море американское судно или посягнет на жизнь американских граждан, правительству Соединенных Штатов трудно будет усмотреть в подобном акте что-либо иное, кроме явного нарушения прав нейтральных государств».

28 марта 1915  года немецкая подводная лодка «У-28» у входа в Ла-Манш дала сигнал остановиться английскому грузо- пассажирскому кораблю «Фалаба» водоизмещением в 5 тысяч тонн. Тот отказался подчиниться. Немцы прибегли к угрозе применения силы и дали капитану «Фалабы» десять минут, чтобы покинуть корабль. Английское судно подало в эфир сигнал бедствия. Командир «У-28» продлил срок ультиматума еще на десять минут, но англичанин упорствовал и продолжал взывать о помощи. Тогда немецкая подводная лодка торпедировала «Фалабу», на борту которой было 13 тонн взрывчатки. Среди жертв оказался один американец – Леон Трэшер.  Возмущенная американская общественность принудила президента Вильсона занять еще более жесткую позицию. Так началась эскалация. Полковник Хауз, личный представитель Вильсона в Лондоне, заявил: « Америка должна вступить в войну и чем раньше, тем лучше».

В конце апреля 1915 года «Лузитания»пришвартовалась к причалу №54 в нью-йоркском порту. Зимой она рассчитала часть команды, и крейсерская скорость ее снизилась с 24 до 18 узлов. Капитан Тернер, принявший командование лайнером в марте 1915 года, жаловался на то, что матросов не хватает, команда плохая и не обучена спасательным операциям. Он просил 77 человек для проведения учебной тревоги, но получил лишь 41, то есть по одному на каждую шлюпку. Спасательные команды пришлось укомплектовывать за счет прислуги и кочегаров.

Тайны Адмиралтейства

В Нью-Йорке «Лузитанию» ждал груз первостепенной важности с точки зрения Англии и контрабандный с точки зрения американского закона. Поэтому о содержимом трюмов лайнера нельзя было упоминать в первом манифесте. Так. Не попали в этот список 1639 слитков меди, уложенных на дно трюма, и 1248 ящиков 76-миллемитровых снарядов, снабженных обязательной этикеткой «Опасность взрыва в упаковке отсутствует». На главной нижней палубе были размещены 76 ящиков с медными трубками и 4927 коробок, содержащих по тысяче патронов с взрывателями на гремучей ртути. Общий вес груза составлял 173 тонны, из которых 10,5 тонны приходилось на взрывчатку.

Рано утром 30 апреля с парохода «Куин Маргерит» на борт «Лузитании» были переведены 70 пассажиров и доставлено еще 200 тонн груза, в том числе много боеприпасов. В тот же день портовым властям был вручен манифест всего на одном листе. Подлинный же список груза «Лузитании», который предстояло передать портовым властям, когда корабль уже выйдет в море, занимал 24 листа, исписанных убористым почерком.

«Нью-Йорк геральд» в этот день поместила платное объявление, призывавшее американцев не садиться на «Лузитанию». Объявление было оплачено немецкой общиной Нью-Йорка. Публикация его была задержана на несколько дней по настоянию госдепартамента США. Утром 1 мая целая толпа нью-йоркских журналистов собралась на причал № 54 к моменту прибытия пассажиров. Один из репортеров, размахивая газетой с объявлением, стал добиваться встречи с капитаном «Лузитании». Вместо этого его принял глава нью-йоркского отделения компании «Кунард», заявивший следующее: «Лузитания» — один из быстроходнейших кораблей в мире. Ни одна подводная лодка, ни один немецкий военный корабль не может его нагнать».

За несколько минут до отплытия Тернер спустился с капитанского мостика, чтобы получить указания относительно курса. Ему ответили, что никаких указаний не поступило и что он должен плыть обычным путем. Однако ему сообщили, что в 10 милях южнее и 40 милях западнее острова Фастнет-Рок  у южного побережья Ирландии его будет поджидать эскорт крейсеров из эскадры «И». По их опознавательным сигналам капитан заключил, что один из этих крейсеров – «Джуно». Вскоре после полудня 1 мая «Лузитания» подняла якоря…

5 мая Черчилль поспешно готовился к отъезду в Париж. Но перед тем, как сесть в поезд, он успел побывать в Адмиралтействе и провести совещание со своим постоянным заместителем Джоном Фишером и начальником генерального штаба военно-морского флота адмиралом Оливером. Пользуясь только что полученными данными, они обсуждали перед огромной картой размеров 10 на 7 метров передвижения немецких подводных лодок.

С самого начала войны Англии был известен шифр, которым пользовался военно-морской флот Германии. С февраля 1915 года целая сеть станций подслушивания позволяла не только расшифровывать все переговоры между кораблями противника, но и определять их местоположение.

В то утро 5 мая 1915 года из последних сообщений явствовало, что на траверзе Фастнет-Рока крейсируют вражеские подводные лодки «У-30» и «У-20», а на карте их значки находились недалеко от плашки, обозначающей крейсер «Джуно», и еще одной плашки побольше – «Лузитании». Если «У-20» не тронется с места, она обнаружит «Лузитанию» завтра утром и «Джуно» будет поблизости. Если же «У-20» напрвится на запад, то встреча произойдет раньше. Адмирал Оливер обратил внимание Черчилля на то, что «Джуно» не под силу сражение с подводной лодкой, и предложил, чтобы на помощь ему были направлены эсминцы из флотилии, базировавшейся в уэльском порту Милфорд-Хейвен.

Именно на этом месте обрывается протокол совещания в «Военном дневнике Адмиралтейства». Почему? Уж не потому ли, что принятое после этого решение было подлинной причиной катастрофы? Как бы то ни было, в полдень 5 мая Адмиралтейство известило, что миссия «Джуно» завершена и крейсер возвращается в ирландский порт Куинстаун. Для защиты «Лузитании» не был послан ни один эсминец. А капитан лайнера так и не узнал, что ему предстоит заканчивает свой рейс без эскорта и что курс, которым он следовал, неумолимо вел его навстречу немецкой подводной лодке «У-20».

Уинстон Черчилль в тот же день 5 мая прибыл в Париж и остановился в отеле «Риц» под именем «Спенсера». 6 мая он отправился уже в Па-де-Кале на совещание с генералом Френчем.

Навстречу гибели

Утром 6 мая видимость на траверзе Ирландии едва достигла 50 метров. В 7 часов утра «У-20» в густом тумане сошлась нос к носу с лайнером «Кэндидейт», принадлежавшим английской компании «Хэррисон лайн». Немцы сделали два выстрела. «Кэндидейт» остановился. Экипаж на шлюпках покинул корабль и через несколько часов был спасен.

В 8.30 утра «У-20» попыталась остановить пакетбот компании «Уайт стар», но безуспешно. В 13 часов она обнаружила «Сентурион», однотипный с «Кэндидейтом» лайнер. На сей раз командир подводной лодки капитан-лейтенант Вальтер Швигер торпедировал судно, не утруждая себя предупреждениями. Экипаж «Сентуриона» покинул корабль. Однако, чтобы затопить лайнер, Швигеру пришлось выпустить по нему в упор вторую торпеду. Через 80 минут «Сентурион» пошел ко дну.

Это был первый случай, когда английский корабль был потоплен без предупреждения. Надо отметить также, что первое попадание торпеды не вывело судно из строя. Торпеды в то время были относительно малоэффективны, и именно поэтому командиры подводных лодок больше уповали на свою пушку, чем на атаку из подводного положения.

Адмиралтейство узнало о действиях «У-20» раньше всех. Но никаких мер принято не было. Между тем до этого всякий раз, когда в окрестностях Фастнет-Рока замечали подлодку, эсминцы из Милфорд-Хейвена впешно направлялись туда. На сей раз Адмиралтейство огорчилось тем, что в 7 часов вечера 6 мая сообщило капитану Тернеру: «На траверзе юго-западного побережья Ирландии действует подводная лодка».

Но что мог сделать Тернер, получив это краткое послание? Изменить курс без приказа Адмиралтейства или военного корабля он не имел права. По инструкции он обязан был следовать в Ливерпуль, огибая Ирландию с юга. Он убавил скорость, рассчитывая обогнуть Фастнет-Рок ночью.

На рассвете 7 мая Тернер поднялся на капитанский мостик. Видимость была 50 метров. Он думал что где-то впереди его ждет «Джуно». По его расчетам, лайнер уже миновал Фастнет-Рок. Капитан приказал снизить скорость до 15 узлов и сигналить сиреной, чтобы оповестить крейсер о своем приближении. Но «Джуно» полным ходом шел к Куинстауну и не мог его услышать.

Вокруг «Лузитании» туман начал расходиться. Тернер приказал повысить скорость до 18 узлов. Ему передали новое сообщение, что в проливе св. Георга прячется немецкая подводная лодка. Поиски «Джуно» не дали результатов, и Тернер решил, что разошелся с крейсером в тумане. Почуяв опасность, он решил держаться поближе к берегу.

Почуял опасность и Алфред Бут, президент компании «Кунард»: в Ливерпуле стало известно о гибели «Кэндидейта» и «Сентуриона». Надо было немедленно предупредить об опасности «Лузитанию». Отправлено, вероятно, было две телеграммы, но, к несчастью, в архивах Адмиралтейства следы их исчезли.

Удалось обнаружить лишь копию одной из них в архивах радиостанции военно-морского  флота на острове Валенсия. Из ее текста следует, что в 11.02 «Лузитания» подтвердила получение депеши из 12 слов. Депеша была шифрованной, так что расшифровка ее потребовала некоторое время. Смысл ее был ясен: Тернеру предписывалось изменить курс и идти в Куинстаун.

В полдень, когда «У-20» шла под водой, капитан Швигер услышал над головой шум винтов. Это был «Джуно», направлявшийся в Куинстаун. Через 20 минут немцы, всплыв на поверхность, увидели, как крейсер исчезает за горизонтом.

В 13.20 Швигер обнаружил с левого борта от «У-20» дым, а затем четыре трубы. Вскоре он с торжеством кричал своей команде: «Четыре трубы, больше 25 тысяч тонн, больше 22 узлов – это «Лузитания» или «Мавритания»!»

15 трагических минут

В 14.25 «Лузитания» сделала левый поворот, ложась курсом на Куинстаун. В 15.00 «У-20» мчалась полным ходом на сближение с лайнером, чтобы занять удобную позицию для торпедирования.

Бортовой журнал Швигера гласит: «15.10. – Прямое попадание в носовую часть судна. Дистанция – 700 метров, угол встречи – 90 градусов, скорость – 22 узла. Мы слышали очень сильный взрыв, после чего показался густой дым далеко позади передней вентиляционной шахты. Взрыв торпеды, по-видимому, вызвал другой взрыв (котла, угля, пороха?). надстройки над местом попадания, а также палуба сильно разрушены».

Через десять секунд огромный лайнер накренился на 15 градусов. На палубе нельзя было больше стоять. Когда же раздался второй взрыв, началась паника. Ослепленный дымом, капитан Тернер скомандовал: «Полный назад!» в машинном отделении третий инженер Джордж Литтл попробовал привести в действие турбины, но один из двух паропроводов взорвался, дым повалил отовсюду. Корабль содрогнулся, но не тронулся с места.

Крен увеличивался. Тернер понял, что «Лузитания»  перевернется, если только не сядет на мель. С момента попадания торпеды прошло только 4 минуты, а вся палуба была уже под водой. Море хлынуло внутрь корабля через иллюминаторы – было открыто не менее 74 окошек, и вода поступала со скоростью 3 тонны в минуту. Вскоре корма «Лузитании» поднялась над водой и огромные винты показались в воздухе. Нос же ушел под воду и коснулся дна, после чего гигантская масса металла на несколько секунд стабилизировалась, балансируя на форштевне.

На палубе пассажиры все еще пытались спустить на воду шлюпки. Корма «Лузитании» неподвижно возвышалась над водой, но стенки котлов теперь не выдержали. Взорвался котел № 3, а вслед за ним и угольный трюм № 3. Когда дым рассеялся, «Лузитания» исчезла. Из ее 48 спасательных шлюпок на поверхности воды было только шесть. На горизонте не было видно ни одного спасательного корабля.

Шлюпки (способные вместить от 50 до 70 человек каждая) спускали в обстановке паники. Пассажиры лезли в них самовольно, не дожидаясь команды капитана. Из-за недостатка команды правильно спустить удалось лишь десяток катеров, большинство шлюпок разбилось о борт корабля.  Многие пассажиры прыгали прямо в море в надежде добраться до уцелевших шлюпок и тонули.

«Лузитания» затонула не из-за взрыва, вызванного торпедой. Ни в котельное отделение № 1, ни в прилегающий к нему угольный трюм торпеда не проникла. И котел № 1 не взорвался немедленно: это было подтверждено показаниями уцелевшего члена экипажа, работавшего в этом котельном отделении как раз в тот момент. В течение двух-трех минут вода не проникла в котельное отделение № 1, и он сумел добраться до аварийной лестницы.

Следовательно, торпеда вызвала взрыв не в котле № 1, а впереди него.  Возможно, это были 6 миллионов патронов, возможно, 76-миллиметровые  снаряды компании «Бетлехем». Водолазы, обследовавшие позже затонувший корабль, единодушно заявляли, что броневые плиты были отброшены очень далеко от корпуса «Лузитании» силой гигантского взрыва, происшедшего внутри корабля.

В результате первого взрыва – самой немецкой торпеды – в борту образовалась крупная пробоина, что вызвало крен в 15 градусов. На дно «Лузитанию» отправил второй взрыв.

«Чертовски грязная история»

Сигналы «SOS», подаваемые «Лузитанией», были приняты, и о них информировали адмирала Коука. Полагая, что лайнер находится примерно в 10 милях .жнее маяка Олд-Хед-оф-Кинсейл, он тут же отдал приказ «Джуно», прибывшему в порт около полудня, направиться к месту катастрофы. Но едва крейсер отчалил, как сообщение с маяка известило о гибели «Лузитании».

Постоянный заместитель военно-морского министра Джон Фишер, которому немедленно доложили о гибели «Лузитании», встретил это известие с полным спокойствием. Но когда он узнал, что «Джуно» снова в море, он вышел из себя: «Джуно» не в состоянии бороться с подводными лодками! Его следует немедленно вернуть обратно!»

Спасательный корабль прибыл на место катастрофы только спустя 2 часа.

Катастрофа вызвала глубокое волнение во всем мире. Но в некоторых кругах всячески старались скрыть истину. Британское Адмиралтейство решило отдать капитана Тернера под суд. Утверждалось, что он не получал рокового послания, предписывавшего ему, по его словам, изменить курс и идти в Куинстаун. Более того, утверждали, что такого послания ему вообще никогда не посылали!

Лорд Мерси, назначенный главой следственной комиссии, получил от одного высокопоставленного лица из Адмиралтейства письмо, где уточнялось, что «по политическим мотивам следует высказать капитану «Лузитании» суровое порицание». Лорд Фишер на основании сомнительных доказательств решил, что Тернер «не простак, а плут» и что он, вероятно, подкуплен немцами. Черчилль согласился с его мнением.

Уэсли Фрост, консул США в Куинстауне, собрал письменные показания у всех уцелевших американцев и передал их госдепартаменту США и английскому министерству торговли. Ни одно из этих 35 свидетельств никогда не фигурировало ни в каких английских или американских документах.

Английское министерство торговли собрало принесенные под присягой показания 289 уцелевших членов экипажа «Лузитании». Сегодня в архивах удалось найти только 13 из этих протоколов, и все они отличаются удивительным единообразием.

Лорд Мерси обнаружил, что правительство ввело его в заблуждение, и вынес капитану Тернеру оправдательный вердикт. Но текст приговора подтвердил официальные тезисы: следственная комиссия пришла к заключению, что на борту «Лузитании» не было никаких других взрывов, кроме взрыва двух торпед, и что она не везла ни воинского персонала,  ни контрабандных грузов. Через два дня после вынесения этого приговора лорд Мерси отказался от получения гонорара по этому делу и заявил, что больше исполнять обязанности судьи не желает. А своим детям он потом сказал откровенно: «Дело «Лузитании» было чертовски грязной историей».

Правительство США стало, со свой стороны, затягивать расследование в Америке обстоятельств гибели «Лузитании», дабы избежать официального заявления о подлинном характере ее груза. 20 сентября 1917 года сенатор Роберт Лафоллет в речи, произнесенной в Сент-Поле (штат Миннесота), заявил, что президент Вильсон это знал. Лафоллет потребовал опубликовать подлинный манифест лайнера. Однако в этом ему было отказано. Дадли Филд Мэлони, глава таможенной службы Нью-Йорк, предложил выступить со свидетельскими показаниями в пользу Лафоллета. Сенат предпочел замять все дело.

Отказ опубликовать подлинные документы о грузе «Лузитании» помешал американским судам высказаться относительно истинной причины гибели корабля. Вердикт был вынесен в пользу компании «Кунард» и британского Адмиралтейства. Документ был вручен президенту Вильсону. Затем он был передан в архивы казначейства США в запечатанном конверте с пометкой «Открывать только президенту Соединенных Штатов». Так тайны «Лузитании» были похоронены надолго.

Колин Симпсон

«Пари-матч», Париж.

За рубежом № 48 1972г.