Знаменитому английскому бизнесмену грозил десятилетний срок за взятку в размере $44 млн, данную некоему Герхарду Грибовски, которого судья, отпустивший Экклстоуна, ранее приговорил к восьми с половиной годам тюрьмы. Грибовски был одним из руководителей немецкого банка Bayern LB и, по версии прокуратуры, воспользовался своим положением, чтобы снизить стоимость акций «Формулы-1» и таким образом дать возможность приобрести их инвестиционному фонду CVC Capital Partners. Фонд является одним из основных владельцев Formula One Group, гендиректором и акционером которой является Экклстоун. Бизнесмен не отрицал выплату Грибовски указанной в обвинении суммы, однако настаивал на том, что порочный банкир его шантажировал, а сама сделка была абсолютно чистой. Некоторые свидетели поддержали Экклстоуна, характеризуя продажу акций CVC Capital Partners как «неожиданно выгодную» для банка Bayern LB.
Законодательство Германии, как и многих других европейских стран, позволяет судам и налоговым инспекциям договариваться с нарушителями закона, готовыми урегулировать финансовые вопросы. Эта возможность распространяется преимущественно на экономические преступления. В данном случае освобожденный от ответственности мультимиллионер расстался с суммой в $100 млн, заплатив, таким образом, за каждый год свободы 10 млн. Правда, позже он заявил, что поторопился, и немцы согласились бы и на меньшую сумму.
Однако общественное мнение, которое обычно порицает такие вполне законные сделки, заставляет сомневаться в правильности его предположения. Суду нужен был беспрецедентный штраф, который произвел бы правильное впечатление даже на левонастроенные социальные группы. Говорят, что сначала речь шла о ста миллионах евро, но адвокатам удалось «перевести» сумму в доллары. 99 млн пойдут в казну Баварии, а 1 млн будет переведен на счет благотворительной организации, помогающей неизлечимо больным детям.
Почему же эта распространенная европейская практика, получившая название «sweatheart deal» (полюбовная сделка), вызывает постоянную критику? Что плохого в пополнении казны и почему ей не рады налогоплательщики?
В качестве первого возражения можно привести высказывание немецкого экс-министра юстиции Сабины Лойтхойзер-Шнарренбергер: «подобная торговля с правосудием оставляет дурное послевкусие, ведь это просто наглость». Суд должен одинаково относиться к богатым и бедным, не «продавая» свободу за деньги. Это мнение разделяют многие европейцы, которые не могут позволить себе дорогих адвокатов и вынуждены расставаться с третью или даже половиной своих доходов, выплачивая налоги. Не заплативший десять тысяч евро окажется в тюрьме, а скрывший миллионные доходы откупится и отправится на свою шикарную виллу или яхту. Примером классовой юстиции нидерландские парламентарии из социалистической партии назвали освобождение от уголовного преследования тринадцати подозреваемых по крупнейшему в истории страны делу о взяточничестве и отмывании денег в сфере недвижимости. В Нидерландах эту масштабную аферу назвали «Делом плюща». Во время парламентского слушания по этому делу министру юстиции было дано указание в будущем разбираться с масштабными экономическими делами в суде. При этом важно отметить, что в «Деле плюща» речь шла о сделках лишь с второстепенными фигурантами, сотрудничавшими со следствием и сдавшими подельников. Те, кто возглавлял «преступную организацию», предстали перед судом и были приговорены к тюремным срокам.
Второй аргумент против полюбовных сделок обычно связан с цифрами. Предполагается, что в результате судебных процессов с обвиняемых можно было бы стрясти еще больше, чем они отдали добровольно. Об этом заявила Маргарет Ходж, глава комитета по общественному надзору палаты общин Великобритании: «Если мы выручили 4,5 млрд, сколько же мы недополучили? Налогоплательщики хотят это знать». Речь шла о сумме в фунтах стерлингов, собранной налоговой инспекцией с четырех крупных компаний, подозреваемых в экономических преступлениях. Дела против них были закрыты.
Большинство представителей юридического сообщества не разделяют мнение бывшей главы немецкого министерства юстиции, основываясь на том, что сбор доказательств и судопроизводство по экономическим преступлениям – дела необычайно трудоемкие, а результаты их сложно предсказать. Например, на раскрытие «Дела плюща» сотрудники прокуратуры Нидерландов потратили 230 тысяч рабочих часов. Заключение сделок в сомнительных случаях полностью отвечает интересам налогоплательщиков, так как правоохранительные органы освобождаются при этом от чрезмерной нагрузки и могут уделять больше внимания более тяжелым преступлениям, связанным с насилием или наркотиками. Процедуры подготовки и оформления сделок тщательно прописаны в каждой стране, поэтому риск неправомерного применения этих норм сведен к минимуму. Однако все это мало заботит рядового европейского избирателя, стремящегося к социальной справедливости. И его можно понять: «пока-пока», беззаботно брошенное Экклстоуном, покидавшим мюнхенский суд, трудно воспринимать как триумф правосудия.
Текст: Анна Прийдак