Традиции приезжим стоит уважать, если они хотят быть здесь своими. В начале февраля на севере Германии, например, есть странный для многих немцев из других земель обычай выезжать с товарищами по работе за город, брать с собой тележку с выпивкой (причем со строго определенными сортами шнапса) и ходить несколько часов по полевым и лесным дорожкам (нередко под свежим моросящим дождичком вперемешку со снегом), останавливаясь только для того, чтобы наполнить маленький-маленький (по-другому нельзя) стаканчик. В итоге хорошо набравшаяся и проголодавшаяся компания заруливает в заранее заказанный (иначе запросто можно остаться без места) сельский ресторан и наедается там “капусты”. Под ней подразумеваются здоровые куски по-разному приготовленной свинины, куча отварной картошки и немного разваренной до состояния каши местной капустки. Все вместе называется “капустный путь”. Участие сотрудников в нем – дело строго обязательное.
Самым известным немецким праздником такого рода (после Октоберфеста, который благодаря пивным компаниям теперь известен каждому россиянину, способному держать в руке пол-литровую кружку) является карнавал. Самый известный карнавал проводится в западном центре страны – Кельне и представляет собой яркое и феерическое зрелище. Перед наступлением Великого поста народ там всячески оттягивается. Я года три назад оказался на карнавале в менее известном городе – Мюнстере, и зрелище было неслабое. С окрестных полей собрали, наверное, половину имевшихся у крестьян тракторов, и те возили по центру города повозки, с которых представители разных сообществ – от пожарных до трудовых коллективов фирм – разбрасывали публике килограммы леденцов.
А чинные в обычное время горожане, к часу дня упившись в хлам, бросали под ноги стеклянные бутылки так, что слой осколков на обычно стерильных улицах в некоторых местах достигал пяти сантиметров.
Мюнстер, который находится всего в двух часах езды от Бремена, как и Кельн – город католический. А самый север Германии – в том числе и Бремен – территория протестантская. Поэтому пьют тут совсем по другим поводам. Это у католиков (то есть на двести пятьдесят километров южнее) любят строго поститься и широко гулять, а у протестантов вроде как умеренность и аккуратность. Для католиков карнавал – то есть последняя неделя плотских утех и поедания мяса перед несколькими неделями строгого поста – повод нажраться. У протестантов особо строгих постов давно уже нет, а значит, нет повода и гульнуть. Поэтому карнавал, который начал здесь проводиться всего 24 года назад, то есть в 1985 году, вызван совсем другими причинами.
Вместо платформ – группы одинаково одетых людей с барабанами. Вместо народных шлягеров – самба и румба. Вместо пива – горячий кофе из термосов. Вместо толп горожан – скромненькие тысяч пять, способные создать коридор в полкилометра от рыночной площади до квартала местной богемы, которая к часу дня субботы, когда до них доходит первая часть праздничной колонны, как раз просыпается и вылезает попить кофе в местных заведениях.
Участники карнавала — сильно взрослые и хорошо зарабатывающие дяди и тети, которым доставляет огромное удовольствие одеваться в вампиров и индейцев и ходить на занятия по сальсе и игре на барабанах.
Праздник начался ровно в 11 часов 11 минут, с трогательного в своей детской наивности представления. Организаторы заранее задали цвет и тему мероприятия – в этом году это была Любовь (в значениях, натюрлих, от влюбленности до секса). Цветом избрали красный (в диапазоне от морковного до бордового). На площади одетую в красное публику ждало подвешенное на кране огромное сердце, которому противостоял белый айсберг с макетом нефтяной качалки на вершине. Сердце поцеловало нехороший айсберг, и тот типа растаял, напоследок одарив народ длинными зелеными бумажками с проставленными на них цифрами со многими нулями. Потом трансвестит в оленьей шкуре спел песню про любовь, которая, конечно, все победит, и под его началом шествие началось.
После ходоков на ходулях с огромными львиными масками на головах один за другим пошли отряды барабанщиков. Одетые в костюмы цветков, грибов, леших, врачей и прочих странных существ, они по большей части имели во главе колонны знаменосца, который извещал, откуда эта нечисть свалилась на мирный город. В основном это оказались школы самбы и сальсы из всех более или менее заметных городов в радиусе трехсот километров – Ольденбурга, Дортмунда, Ганновера, Остабрюка. Ближайший “заклятый друг” Бремена – Гамбург – выставил три или четыре весьма многочисленных отряда, один из них насчитывал человек сто пятьдесят и растянулся в узком проходе между зрителями метров на тридцать. Представляете себе тридцать метров людей с волчьими головами, надетыми задом наперед?
Каждый отряд барабанщиков помимо знаменосца возглавлял пятящийся задом к публике харизматический лидер – обычно мужчина средних лет со свистком во рту. Он задавал своим барабаном ритм, а свистками и жестами регулировал темп продвижения колонны. Гамбургские волчата из-за своего количества регулировались четырьмя такими лидерами – в костюмах красных шапочек. Как и полагается, это были здоровые, бритые наголо рослые мужики. Но колоритнее всех был скромный господь в белом, который с небольшим барабанчиком в руках уверенно шел впереди многочисленных чертей.
Полчаса на представление и затем почти полтора часа – выход колонн барабанщиков с площади на маршрут следования. В этом месте я и занял позицию, чтобы порадовать читателей “За рубежом” фотографиями, сделанными не через головы зрителей. Минут через двадцать я понял, что никаких повозок с конфетами не предвидится. Не то чтобы сильно хотелось, но стал понятен формат мероприятия. Школы сальсы и румбы, оказывается, также должны представлять себя не плясками (как мне казалось), а согласованным барабанным боем всех участников. Несколько танцевальных трупп все-таки было – но пятидесятилетних “девушек”, изображавших из себя французских шансонеток конца XIX века, трудно было заподозрить в приверженности к латино.
Впрочем, к середине прохода колонны публика начала отзываться на зажигательные ритмы и приплясывать на месте. Выстоять на холодной брусчатке час при температуре минус пять было непросто, а достоять до конца представления отважились немногие. Остальной народ рассосался по окрестным кафе и ресторанам – там последние дни предложения любимой, но остро сезонной “КАПУСТЫ”.
А я, поглядев на завершающего шествие пожилого, седого, благообразного мужчину с надписью “Маэстро” на тулье высокой шляпы, через пять минут заметил первых за утро молодых людей с бутылками пива в руках. Судя по шарфам, это был авангард армии фанатов местного футбольного клуба “Вердер”. Было полвторого дня. Примерно в это время почти каждую субботу фанаты движутся из рабочих и студенческих районов через эту площадь к городскому стадиону, чтобы с бутылкой местного пивка Becks в руках поболеть за своих. Такой у нас тут народный обычай.