и прокомментировал результаты социологического опроса жителей России, проведенного по заказу Русской службы Би-би-си. Согласно этому опросу, большинство россиян считают, что их страна несет миру добро. В то же время подобное исследование в 20 других странах свидетельствует о том, что там растет число людей, считающих, что Россия влияет на мир негативно.
Дэвид Милибэнд: Я не хотел бы видеть Россию слабой. Я хотел бы видеть уверенную в себе Россию, чувствующую себя комфортно в том мировом порядке, который возник после завершения холодной войны.
Я думаю, эта уверенность должна быть основана на сильной экономике и успехах в социальной и внутриполитической сфере. Но также — и на хороших отношениях в мире — как с ближайшими, так и с дальними соседями. Россия — великая страна, с великой историей, и ее внешнеполитические отношения имеют важное значение для международного сообщества.
А задача нашей внешней политики — укрепить наши связи и сделать так, чтобы мы могли работать вместе по тем направлениям, где у нас есть разногласия, или общая точка зрения.
Би-би-си: Один из самых популярных вопросов наших читателей и слушателей задает в том числе Андрей Кармин из Латвии: готова ли Британия к «перезагрузке» отношений с Россией по примеру США?
Д.М.: Я думаю, что мы хотим развивать наши отношения с Россией. В отличие от Соединенных Штатов, у нас в Британии нет новой администрации.
Мы можем увеличить нашу роль стран — постоянных членов Совета Безопасности ООН в таких вопросах, как проблемы иранской ядерной программы, ситуация на Ближнем Востоке, или в Афганистане и Пакистане
Я думаю, во многих сферах мы должны укрепить те отношения, которые уже работают — это торговля, экономика в целом, контакты между людьми. Сейчас около 300 тысяч россиян живут и работают в Британии.
В наших двусторонних отношениях, где у нас были сложности, мы должны работать и стараться их преодолеть. Я думаю, мы должны использовать для решения этих проблем личные отношения между президентом России Дмитрием Медведевым и британским премьером Гордоном Брауном, а также между мной и российским министром иностранных дел Сергеем Лавровым.
Би-би-си: Вы видите шаги навстречу с российской стороны?
Д. М.: Я думаю, что у президента Медведева и премьера Брауна — хорошие личные отношения. Они провели серию встреч. Президент Медведев внес важный, хороший вклад в успех саммита Большой двадцатки в Лондоне, где обсуждался экономический кризис. Я думаю, что это важно.
Россия — важный игрок в ряде международных финансовых институтов, это страна, которая, как мы знаем, является ключевым игроком в энергетическом секторе.
Би-би-си: Российская экономика пострадала от глобального кризиса сильнее многих других. Если говорить о борьбе с кризисом, Россия — это часть решения, или часть проблемы?
Д.М.: Я думаю, у нас у всех есть проблемы. Некоторые страны пострадали больше других. Конечно, ситуация в России — довольно сложная. Думаю, однако, что экономический кризис показал всем нам существующую степень взаимозависимости. Если кто-то думает, что есть страны, защищенные от глобального кризиса, то это не так. И это, я думаю, поддержало дух сотрудничества, которым был отмечен саммит в Лондоне.
Би-би-си: Игорь и Алла из России спрашивают: «Во время вашего нахождения на посту главы МИДа российско-британские отношения упали до самой низкой отметки. В чем, по-вашему, причина?»
Д. М.: Мне жаль, что Игорь и Алла так считают. В некоторых областях у нас есть разногласия: например, в том, что касается грузинского кризиса прошлым летом. Но в других сферах мы тесно сотрудничали с Россией.
Я не думаю, что было бы справедливо говорить о том, что наши отношения катятся вниз. У нас были разногласия, но было и сотрудничество
Торговые отношения не пострадали. Более того, они быстро развиваются. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что за последний год объем торговли между нашими странами возрос на 40%. Это не может быть признаком ухудшения отношений.
Мы начали сотрудничество в некоторых сферах, где раньше такого сотрудничества не было: например, в борьбе с глобальным потеплением. Мы входим в международную группу по иранской ядерной проблеме.
Я думаю, важно видеть наши торговые, двусторонние и многосторонние отношения. Я не думаю, что было бы справедливо говорить о том, что наши отношения катятся вниз. У нас были разногласия, но было и сотрудничество.
Би-би-си: Британская дипломатия всегда с подозрением относилась к намерениям России, причем, не только во времена СССР, это пришло еще со времен Российской империи, которую когда-то называли «жандармом Европы». Вы верите, что подобное отношение уйдет в прошлое?
Д. М.: Ни у кого из нас нет больше империй. Люди говорят то же самое о подозрениях относительно намерений Британской империи. Но наших империй больше не существует. Обе наши страны привыкают к новой роли в мире, важной роли.
Обе наши страны — члены Совета Безопасности ООН, Британия — ведущий член Европейского Союза. И я думаю, что мы должны понимать, что мы живем в новые времена. Конец холодной войны кардинально изменил ситуацию. Я думаю, есть много сфер, в которых у нас общие интересы, и мы должны это использовать.
Би-би-си: Андрей из России спрашивает: «В чем главное отличие между так называемой британкой и российской ментальностью?»
Д. М.: Я думаю, было бы опасно, говоря о менталитете, поддаваться стереотипам. Министр иностранных дел Сергей Лавров — русский, с которым мне чаще всего приходится иметь дело — это практик, эксперт, он прекрасно говорит на нескольких языках.
Россия — огромная страна, и мы должны признавать то разнообразие, которое в ней есть
Я не могу соревноваться с ним в языках, но надеюсь, что у меня есть хотя бы часть тех качеств практика и эксперта, к которым стоит стремиться. Так что я не думаю, что имеет смысл пытаться навязать стереотипы.
Я думаю, что «футбольная дипломатия» прошлого года, когда российские и британские команды играли в Москве и Манчестере, показала сходства в нашей ментальности.
Я не хочу вешать ярлыки. Истина — в том, что с этой точки зрения существует огромное разнообразие — и в Британии, и в России. Россия — огромная страна, и мы должны признавать то разнообразие, которое в ней есть.
Би-би-си: Многое наши слушатели и читатели вспоминают ваш разговор с Лавровым, в котором он, по некоторым данным, вышел за рамки дипломатического языка. Этот разговор на вас повлиял каким-либо образом?
Д. М.: Я бы сказал, что мы оба активно вовлечены в переговоры и обмен мнениями. Мы оба много работаем над решением проблем, мы оба пытаемся представить наши позиции ясно и как можно лучше. Я думаю, что очень важно говорить друг с другом, оставаться вовлеченными в решение проблем. С моей точки зрения, мои отношения с министром Лавровым развиваются, и это хорошо.
Би-би-си: Есть проблемы, по которым Россия и Британия никогда не смогут согласиться?
Д. М.: Я думаю, это очень пессимистичный подход. Контакты между людьми, бизнесменами, политиками сейчас намного теснее, чем 30 лет назад. Так что я не думаю, что существуют непреодолимые разногласия.
Правда в том, что мы — разные станы, с разной историей, разными взглядами, разной социальной структурой и разной политической структурой. И никто не хочет эти различия нивелировать. Многообразие в мире — это не плохо, это хорошо.
Плохо было бы, если бы у нас были фундаментально непримиримые интересы. Но в нашем мире нас намного больше объединяет, чем разделяет: экономически, экологически и политически. Наши общие риски означают, что нам необходимо работать сообща, и в этом состоит задача дипломатии.
Би-би-си: Тем не менее, существуют потенциально опасные политические противоречия. И одно из них — это идея о так называемой «сфере российских интересов». Что вы думаете о подобных претензиях?
Я надеюсь, что мы можем установить такие отношения с Россией, чтобы уважать независимость государств на ее границах, но в то же время уважать и то, что Россия хочет стабильности у своих границ
Д. М.: Я не думаю, что какая-либо страна может сейчас иметь «зону интересов». Мы не можем вернуться к Венскому конгрессу, или к древней европейской истории. Не в последнюю очередь потому, что этот период не был таким уж продуктивным.
Сферы интересов, баланс сил не работают в современном мире, где суверенные демократические государства хотят вступать в различные коалиции по своей воле. Я думаю, это важное отличие современного мира.
Я надеюсь, что мы можем установить такие отношения с Россией, чтобы уважать независимость государств на ее границах, но в то же время уважать и то, что Россия хочет стабильности у своих границ.
Би-би-си: Существует ли «красная чета» в отношениях с Россией, через которую Запад не должен переступать?
Д. М.: Я думаю, что мы должны придерживаться международного права, мирного разрешения конфликтов, сотрудничества в многостороннем формате. Это очень важная «красная черта». И я думаю, что это принципы, которых придерживается и президент Медведев. Именно поэтому я говорю о том, что сейчас отношения с Россией совершенно иные. Чем 30 лет назад, во времена «холодной войны».
Би-би-си: Но Россия говорит, что «красная черта» — о вступление в НАТО Украины и Грузии. И в связи с этим — вопрос от нашего слушателя из Грузии Давида Чолокавы: остался ли у Грузии шанс вступить в НАТО?
Д. М.: Я думаю, что, в конечном счете, вступление в НАТО — это выбор самих Украины и Грузии. НАТО — это не наступательный альянс. Ответы, которые дал вам Сергей Лавров, как я понимаю, выражают готовность понять, что НАТО не угрожает России.
Задача альянса — оборона, а не нападение. И я думаю, что речь не идет о вступлении Украины или Грузии в НАТО сегодня или завтра. Но я думаю, что если страна этого хочет, если ее население этого хочет, если страна к этому готова, в этом случае мы оставляем дверь открытой.
Что касается Грузии — решения саммита в Бухаресте, открывшего ей дверь в НАТО, остаются в силе. Совет «НАТО-Грузия» продолжает работу. Так что, если Грузия будет соответствовать необходимым требованиям, почему нет.
Точно также мы приветствуем предложения президента Медведева о создании архитектуры безопасности в Европе в целом. Мы верим в то, что нужно развивать имеющиеся институты. ОБСЕ, ЕС и НАТО — это принципы и институты, которые нам хорошо служили, их нужно развивать. Мы не верим в то, что они не поддаются совершенствованию. И мы хотим, чтобы Россия чувствовала себя комфортно в этой системе безопасности.
Би-би-си: Готовы ли вы признать независимость Южной Осетии и Абхазии в обмен на вступление Грузии в НАТО?
Д. М.: Мы не признаем независимость Южной Осетии и Абхазии. Как я знаю, лишь одна страна, кроме России, их признала. Они не прошли необходимый процесс признания, и произошедшее стало результатом применения военной силы. Это не путь разрешения конфликтов.
Би-би-си: Вусала из Азербайджана спрашивает: вам не кажется, что Косово и Южная Осетия — это тот же сценарий, только подход к нему был разный?
Д. М.: Я не думаю, что можно сравнивать Косово и Южную Осетию. Косово — это часть страны, которой больше нет: Югославии больше не существует. Косово — это страна, которая существовала согласно мандату ООН. Косово — это страна, которая перенесла массовые убийства и этнические чистки. Политический процесс, который привел к урегулированию интересов Косова и Сербии, был также подтвержден мандатом ООН. 58 стран признали Косово. Косово придерживается своих обязательств уважать права сербского меньшинства. Поэтому признание Косово никак не может оправдывать события вокруг Южной Осетии.
Би-би-си: Вопрос от Марка из Израиля: президент Буш считал, что с Ираном не о чем говорить, а вот президент Обама признает, что говорить есть о чем. Разделяется ли эта позиция Лондоном?
Д. М.: Мы поддерживали с Ираном дипломатические отношения с 1979 года, они у нас не прерывались, как в случае Соединенных Штатов.
Мы поддерживаем стремление президента Обамы не только наладить контакты с Ираном на многосторонней основе в отношении его ядерной программы, но также добиться полного пересмотра отношений с Тегераном на основе четких принципов. Я считаю это правильным подходом. Самое главное — это согласиться, что Иран может обладать правами в системе международных отношений, но при этом он должен нести определенные обязательства. Это очень важный принцип президента Обамы, и для нас этот принцип так же важен.
Би-би-си: Способна ли Россия помочь в этом?
Д. М.: Россия играла важную роль в контактах с Ираном по формуле «E3+3», и мы высоко ценим ее вклад в эти переговоры. Я считаю, что мы все должны признать тот факт, что время идет, и Иран продвигается по пути обогащения урана. И роль России тут весьма важна в качестве поставщика ядерного топлива для реакторов мирного назначения на Бушерской АЭС.
Мы не возражаем против этого, поскольку россияне делают это в рамках мирного использования атомной энергии и делают весьма профессионально, не допуская утечки этих ядерных материалов в военную сферу. В этом состоит требование международного сообщества — в соответствии с теми обязательствами, которые Иран несет по Договору о ядерном нераспространении.
Би-би-си: Вопрос Галины из России. «Я учитель. В марте 2008 года визовое консульство отказало мне и некоторым моим коллегам в британской визе. Мы планировали экскурсионную поездку в вашу страну вместе с учениками. Отказ в визе был для нас оскорбителен и очень нас обидел. Можем ли мы рассчитывать на поездку в Вашу страну в ближайшее время?»
Д. М.: Я не знаю, почему Галине было отказано в визе. Мне об этом не сообщили. Но мне известно, что количество виз, выдаваемых в обеих странах, растет. Многие россияне хотят приехать в нашу страну. Здесь работают З00 тысяч российских граждан, две тысячи из них — студенты. Мне неизвестны подробности этого конкретного случая, но могу сказать, что мы приветствуем контакты между людьми, мы приветствуем культурные контакты, мы стремимся к росту числа приезжих из России, и мы хотим чаще видеть у нас россиян.
Би-би-си: Йонас из России спрашивает: Лондон по-прежнему намерен добиваться экстрадиции [подозреваемого в убийстве Александра Литвиненко] Андрея Лугового, или он решил положить этот вопрос под сукно?
Д. М: В Лондоне было совершено очень серьезное преступление. Был убит британский гражданин. Независимое следствие сделало свои заключения. Это дело не закрыто. И мы продолжаем добиваться торжества правосудия в деле Литвиненко и сотрудничества со стороны российских властей. Это тяжкое преступление, одно из самых тяжких, которое можно совершить.
Би-би-си: Некоторые наши слушатели задаются вопросом, каков был смысл требовать экстрадиции Лугового, если российская конституция это прямо запрещает?
Д. М.: Мы добивались сотрудничества с российскими органами. Есть несколько вопросов, которые мы должны решить, и решить их мы можем только путем сотрудничества. Это остается очень важным.
Би-би-си: Возможно ли, что такое сотрудничество приведет к передаче дела в российский суд?
Д.М.: Сейчас никакого сотрудничества нет. Есть предложения независимой британской прокуратуры и предложения о сотрудничестве. Я не могу предсказать, как будут действовать наши судебные органы. Все, что я знаю — это, что они искренне искали сотрудничества с российскими партнерами.
Би-би-си: То есть никаких подвижек в настоящее время в этом деле нет?
Д.М.: Нет, никаких подвижек нет.
Би-би-си: Вопрос Валерия Алексеева из России: «Господин министр! Как вы оцените свое чувство юмора? Помогает ли оно вам в переговорной деятельности?»
Д. М.: Я считаю, что очень важно сохранять способность смеяться в любых сферах жизни. Дипломатия — не самая смешная часть моей жизни во время рабочей недели, но и в ней есть свои моменты, так что всегда нужно сохранять чувство перспективы.
Би-би-си: Спрашивает Василий из России: «Господин Милибэнд, а вы сами когда-либо выходите за рамки дипломатического языка?»
Д.М.: Только когда говорю сам с собой.