Развертывание афганской операции силами коалиции стран НАТО напрямую затрагивает Центральную Азию и расположенные здесь государства. Для кого-то это станет удобным поводом для укрепления своих отношений с Западом (США и НАТО конкретно), для кого-то — возможностью неплохо подзаработать на предоставлении своей территории для транзитных поставок грузов в Афганистан. А те страны, которые напрямую не граничат с Афганистаном, под эгидой операции сил коалиции имеют шансы усилить в регионе свое политическое и военное присутствие.
При этом развертывание операции сил НАТО в Афганистане подается во многом как вариант обеспечения безопасности всего Центрально-Азиатского региона, поскольку афганские талибы якобы только и думают, как перейти границы и навязать свою идеологию и образ жизни всем соседям. Поэтому-то считается, что странам Центральной Азии есть прямая выгода от того, что войска НАТО будут и дальше «усмирять» непокорных афганцев, а заодно и предохранять «центральноазиатское подбрюшье» от нестабильности и хаоса.
Но словно по иронии судьбы, «афганской угрозой» обеспокоены не только страны НАТО, до которых отсюда тысячи километров, но и те государства, которые напрямую участвуют в политических и экономических раскладах в регионе. А возглавляемые ими военно-политические структуры, как оказалось, также намереваются противостоять в Центральной Азии международному терроризму, распространению радикального ислама и внутренней нестабильности в государствах региона.
Коалиция будет в Афганистане до победного конца?
Так кто же на самом деле в состоянии обеспечить безопасность Центральной Азии, и с чьей помощью государства этого региона смогут себя почувствовать защищенными от всякого рода угроз и вызовов? Начнем с сил коалиции НАТО, которые непосредственно эти страны защищать не планируют, но опосредованно, через афганскую операцию, играют роль своего рода «санитарного кордона» на возможном пути на север талибов и их сторонников.
Прежде всего отмечу, что толком в штаб-квартире НАТО так до сих пор и не решили, что же в Афганистане союзники по коалиции намереваются предпринять, какой конкретно «справедливый строй» установить в этой стране и какие у сил коалиции есть реальные шансы завершить военную миссию в Афганистане в обозримом будущем.
Нет такого четкого понимания будущего Афганистана и в США, хотя общие положения — проведение свободных выборов, налаживание мирной жизни, искоренение наркотрафика — озвучиваются практически всеми ведущими политическими деятелями что Соединенных Штатов, что стран Евросоюза. Соответственно и военным, которые посылаются в эти дни в Афганистан на подмогу уже расквартированным там 37 тысячам солдат и офицерам стран коалиции, сложно понять, какова конечная цель их пребывания в этой стране и как долго им там придется еще находиться.
Но поскольку пока нет четкого и ясного плана доведения «до ума» афганской операции, силы коалиции стран НАТО будут и дальше находиться на афганской территории, а соответственно — и обеспечивать безопасность границ прежде всего Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана — то есть непосредственных соседей Афганистана.
Между тем речь идет лишь об обеспечении безопасности и защите от проникновения на территорию центральноазиатских государств вооруженных формирований разного рода экстремистов, радикальных группировок и просто местных полевых командиров, для которых центральная власть в Кабуле никогда и раньше не была законной и требующей подчинения.
Однако в том, что касается поставок из Афганистана наркотиков и расширения наркотрафика из этой страны именно через территорию центральноазиатских государств, то здесь силы коалиции вряд ли что-то полезное в состоянии сделать. Напротив, как показывает практика, поток наркотиков с территории Афганистана после прихода туда войск НАТО существенно вырос, и, скорее всего, по части обеспечения общей безопасности региона ситуация и дальше будет ухудшаться.
Но в целом размещение войск НАТО в Афганистане и стремление вовлечь государства Центральной Азии в содействие операции сил коалиции не несет никакого элемента соперничества или откровенной враждебности относительно тех структур (военного и политического характера), в которые центральноазиатские государства входят (прежде всего ОДКБ и ШОС). А вот с их стороны присутствие НАТО и военнослужащих США в Афганистане (а теперь и на территории ряда стран Центральной Азии) является серьезной помехой, и явно нежелательно.
Кто и на что собрался «быстро реагировать»?
Как известно, входящие в Организацию договора о коллективной безопасности четыре страны Центральной Азии (кроме Туркменистана) изначально рассматривались Россией как своего рода возможность удерживать их под своим влиянием и не допускать, чтобы военно-политическое сотрудничество с этими государствами было взято под контроль теми же Соединенными Штатами, НАТО или рядом соседних с этим регионом державами (тем же Ираном или Китаем).
ОДКБ называли даже своего рода «постсоветским НАТО», которому, согласно прописанной доктрине, полагалось защищать южные рубежи стран СНГ и от военных угроз, и от распространения радикального ислама с территории Афганистана, и препятствовать проникновению наркотиков с сопредельных территорий. Правда, с последней задачей справиться ОДКБ вряд ли удастся, потому как все республики Центральной Азии давно уже перешли на охрану собственных границ своими пограничными службами. А в этой ситуации о каком-то едином механизме контроля за тем, что идет через границы этих государств (что законно, что подпольно), просто не приходится.
Также стоит заметить, что с самого момента своего создания силы ОДКБ по какой-то малопонятной причине чуть ли не противопоставлялись силам НАТО (видимо, на тот случай, если этим военно-политическим блокам когда-либо пришлось бы по-серьезному померяться между собой силой). Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда на недавнем саммите ОДКБ в Москве было решено создать Коллективные силы оперативного реагирования, то их тут же окрестили «евразийским НАТО».
Более того — создание этих сил быстрого реагирования подается как «наш ответ брюссельскому НАТО» на постсоветском пространстве и как некий компонент, который вполне мог взять на себя какую-то составляющую осуществления афганской операции. Помимо этого, создание сил быстрого реагирования в рамках ОДКБ планируется и как «постоянная и стабильная замена» присутствию Североатлантического НАТО в Центральной Азии: дескать, операция в Афганистане все равно когда-нибудь завершится, войска стран НАТО отсюда уйдут, а силы быстрого реагирования ОДКБ здесь останутся и на будущее.
Но так ли это на самом деле? Умышленно не будут сравнивать какие-то военные параметры войск НАТО и ОДКБ, поскольку военный конфликт между ними больше гипотетический, нежели реально назревающий. Нет смысла говорить и о техническом оснащении этих группировок, об их доктринах, а также о самом смысле что присутствия войск НАТО в Афганистане, что создания «евразийского НАТО» для защиты постсоветского пространства от внешних угроз (которые определены настолько размыто, что понять, кто и с кем будет на самом деле бороться, неподвластно даже самым информированным спецам).
И это уже не говоря о том, что в рядах самого ОДКБ практически ни одна страна не собирается посылать свои воинские подразделения на территорию других стран-членов этой структуры (по целому ряду как политических, так и международных соображений). В то время как в рамках НАТО афганская операция, по решению политического руководства альянса — дело всех и каждого, и каждая страна-член НАТО помогает операции в Афганистане в зависимости от своих как материальных, так и военных возможностей.
Ведь члены «евразийского НАТО», такие как Белоруссия или Армения, вряд ли пошлют своих солдат для зашиты той же границы Таджикистана на случай возможного обострения ситуации на афгано-таджикском направлении, а казахи и узбеки точно уж не будут воевать за Армению с Азербайджаном при возникновении военного конфликта в районе Нагорного Карабаха.
Кстати, делами Центральной Азии в лучшем случае будут заниматься в рамках ОДКБ только сами государства этого региона, да и принципиально важно будет, о каком «быстром реагировании» в этом регионе пойдет речь. Если защищаться от мифических талибов (которых силы НАТО в Афганистане вполне в состоянии сами контролировать), то это одно дело. А вот если возникнут в этом регионе недопонимания между Россией, с одной стороны, и США и НАТО — с другой — то это уже совсем другой вопрос.
А оно им НАТО?
Примерно такие же проблемы существуют с обеспечением безопасности Центральной Азии и со стороны Шанхайской организации по сотрудничеству. Вроде бы военные структуры ШОС также созданы для совместной защиты региона от возможного военного противостояния с разного рода экстремистскими и террористическими организациями. Но на деле в той же России этот альянс больше рассматривают как некий противовес именно США и НАТО в Центральной и Передней Азии.
Между тем получается, что задачи что у ШОС, что у ОДКБ с его Коллективными силами быстрого реагирования, что у сил коалиции НАТО в Афганистане одни и те же. И вроде бы логичным было бы их взаимодействие и сотрудничество. Однако на деле выясняется, что эти полностью разноплановые и с совершенно различными военными доктринами структуры будут в той же Центральной Азии куда больше соперничать, чем кооперироваться друг с другом.
Здесь стоит упомянуть о том, что те же страны Центральной Азии заняты по большей части своими собственными проблемами и им, по большому счету, без разницы глобальные политические амбиции, с которыми в регионе действуют Соединенные Штаты и Россия. Между тем все страны Центральной Азии (включая и не входящий в ОДКБ и ШОС Туркменистан) проводят политику на развитие всесторонних отношений с Западом и особенно с Соединенными Штатами.
Именно с Запада в этот регион идут и инвестиции, и технологии (особенно в нефтегазовый комплекс), да и политические интересы того же Казахстана (председательство в ОБСЕ на будущий год) и других государств Центральной Азии имеют все больше и больше выраженный «западный вектор».
Поэтому одно дело — пропускать через свою территорию грузы для войск НАТО и создавать у себя перевалочные и другие снабженческие пункты для сил коалиции в Афганистане. А другое — вступать в какую-либо жесткую конфронтацию с Североатлантическим альянсом и с США в Центральной Азии под эгидой что ОДКБ, что ШОС.
Вот и получается, что создание, с одной стороны, военных структур ОДКБ и ШОС является вроде бы гарантией безопасности Центральной Азии «от внешних угроз» (по крайней мере, согласно документам этих организаций), а с другой — угроза та реально воспринимается именно как присутствие в регионе НАТО и Соединенных Штатов, а вовсе не талибов или других афганских вооруженных радикальных группировок.
Плюс к этому стоит добавить и явное нежелание центральноазиатских президентов играть во все эти игры североатлантического и «евразийского НАТО». Для них (особенно это касается Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана) создание каких-либо сил что «быстрого реагирования», что «антитеррористических подразделений» — это прежде всего возможность иметь под рукой военный кулак для сохранения внутренней стабильности в своей собственной стране.
Не секрет, что те же вооруженные силы ряда стран Центральной Азии больше предназначены именно для использования на случай каких-то внутренних беспорядков, чем для участия в масштабных военных операциях, да еще за территорией региона. Поэтому-то конкретная безопасность для них заключается и в контроле за обстановкой в Афганистане (пускай этим занимается североатлантический НАТО), и контроле за ситуацией внутри своего государства (а для этого могут сгодиться и национальные войска, и какие-то военные механизмы по эгидой того же ОДКБ).
В результате всем странам (даже очень далеко географически от этого региона расположенным) вроде бы есть дело до поддержания безопасности в Центральной Азии. А на деле под «крышей безопасности» здесь и дальше будет продолжаться жесткая борьба за политическое, экономическое и военное влияние между собой со стороны США, НАТО, России и Китая. И вот об этом руководству центральноазиатских государств не стоит забывать.
Юрий Сигов, Вашингтон
Деловая неделя