Монголы воевали с гитлеровцами на стороне Красной армии, и на протяжении последовавших десятилетий влияние Москвы в этой стране было невозможно переоценить.
Однако сегодня Китай вкачивает в Монголию больше денег, чем любая другая. Некоторые из этих средств — гуманитарная помощь, другие — инвестиции.
Только в этом году Народно-освободительная армия Китая передала монгольским военным помощи почти на 3 млн долларов. На церемонии подписания договора, прошедшей в министерстве обороны, высокопоставленные офицеры двух стран выпивали за здоровье друг друга, все улыбались.
Но некоторые монголы с подозрением относятся к этим связям: они хотят знать, чего на самом деле добивается Китай. Многие опасаются, что их мощный сосед — задира, а не благодетель, и что подобное сотрудничество со временем приведет к подрыву монгольского образа жизни.
«Просто национализм»
Признаки недовольства найти несложно: многие стены города исписаны соответствующими лозунгами и разрисованы свастиками.
В интернете образованы группы, демонстрирующие свою готовность воевать против — как они считают — уничтожения монгольской нации.
На видеопортале YouTube есть ролик, герой которого бреет голову монгольской женщины. Рядом — китаец; он сидит, прикрывая лицо руками. Это — публичное предупреждение монгольским женщинам: вот что будет с вами, если вы будете спать с китайцами.
Ролик был помещен на YouTube одним из членов ультраправой группировки «Даяар Монгол».
Ее основатель — Эрдэнэбилэг Жэнэмьядар. На интернет-сайте организации — фотография ее членов с нацистскими флагами. Свастика — составная часть логотипа группировки. Однако учредитель настаивает на том, что он всего лишь националист, а не нацист.
На встречу с нами он пришел в традиционном платье, похожем на те наряды, в которых выезжают в степи пастухи-кочевники.
Правозащитники обвиняют его организацию в десятках нападений на женщин, иностранцев и других людей, кого сторонники Эрдэнэбилэга считают врагами, угрожающими чистоте их нации.
Насилие он осуждает, но поддерживает того, кто брил голову женщины. «Я думаю, это правильно, — говорит он. — Если спросить монголов, что они думают об этом, большинство это поддержит».
Его организация, подчеркивает Жэнэмьядар, не приказывает совершать нападений и не санкционирует их, но готова их объяснить. «Молодежь видит, как иностранцы нарушают закон, и она этим недовольна, — говорит он. — И на них нападают, иногда грабят. Это нехорошо, но это происходит постоянно. Порой, это члены нашей организации, но в большинстве случаев — нет. Может быть, они наши сторонники, но мы их не знаем».
К разговору присоединяется один из членов организации, 28-летний Суризэм Цзансуран. Он электрик, и в «Даяар Монгол» вступил недавно. На нем — штаны милитаристского покроя, черная футболка, на шее — свастика на цепочке.
«На монгольском мы называем это символом хас, — объясняет он. — Германские националисты пытались очистить свою нацию, и для меня [свастика] — это желание сохранить чистоту нашей нации. Не то чтобы я поддерживал Германию, не то чтобы я был нацистом. Это просто национализм».
Козлы отпущения
Робин Гарнер, активистка гей-движения в Улан-Баторе, разделяет обеспокоенность многих монголов по поводу деятельности в стране иностранных корпораций.
«Большой процент населения следит за тем, куда уходят ресурсы, — и активы продаются иностранцем, — говорит она. — Я могу понять, почему люди выискивают козлов отпущения, нащупывают идеологию, которая отражала бы их беспокойство».
Но опасается она и того, что это недовольство может вылиться в насильственные действия, в поддержку ультраправых, нацелившихся, в числе прочих, и на людей, которых представляет сама Робин.
Двум трансгендерным женщинам пришлось бежать из Монголии: на родине они подвергались нападениям. А 19-летнего гомосексуалиста раздели и избили в пригороде Улан-Батора, когда он шел с гей-вечеринки.
По словам другого активиста, Отон-Баатара Цедэндэнбарала, ему приходится постоянно быть настороже, даже когда он просто идет по улице. «Я все время боюсь, — говорит он. — И если мы не будем ничего делать, будет только хуже и хуже».
Непридуманная угроза
При этом монгольский социолог Лувсандэндэв Сумати напоминает: на парламентских выборах 2008 года партия, которую связывали с крайне правыми, набрала менее 1%. Этих людей можно считать маргиналами, говорит Сумати, но признает: они отражают ту обеспокоенность, которую разделяют многие в стране.
«Малые культуры рассеиваются и исчезают, — поясняет он. — Это реальная угроза. Каким-то образом монгольское общество должно на нее реагировать. Вопрос в том, будет ли оно реагировать цивилизованно или пойдет на крайности».
Кто-то считает, что эти группировки берут на вооружение нацистские символы лишь потому, что еще не стали достаточно мощной политической силой, чтобы создать собственную идеологию и атрибутику. Но жертвы ультраправых считают их ненадуманной угрозой и опасаются, что их влияние растет.
В центре города мы нашли бар, забитый нацистскими реликвиями. На полу намалевана свастика, на стенах — репродукции пропагандистских плакатов, в помещении — манекены в нацистской форме.
В баре были вовсе не экстремисты, а лишь пришедшие развлечься девушки да парочка, тихо выпивавшая в углу. Похоже, никто и не думал о том, что где-то в других местах подобные символы посчитали бы оскорбительными.
Угрозы, насилие, использование нацистской атрибутики — все это привлекает внимание к монгольским экстремистским группировкам, будь они нацистские или националистские — ярлык здесь не слишком важен.
Похоже, что им просто нравится та мрачная известность, которую все это приносит.
Проблема для монгольских властей состоит в том, чтобы обратиться к причинам, подпитывающим гнев и недовольство, чтобы перетянуть людей на свою сторону и ограничить возможность ультраправых нанести реальный вред кому бы то ни было.
Крис Хогг