Роботы — часть нашего мира

Известный американский писатель-фан­таст Айзек Азимов размышляет о том, в чем они могут помочь человеку.

— Уже сейчас роботы тру­дятся на заводах, играют на рояле, ведут домашнее хозяй­ство. Будут ли они становить­ся все более похожими на лю­дей?

— Конечно… Усилия ис­следователей направлены именно на это. В один прек­расный день роботы смогут видеть, слышать, осязать, го­ворить, понимать сказанное и так далее. Сейчас предприни­маются попытки снабдить их руками, похожими на наши. Мало-помалу мы приучаем их копировать все жесты людей, которые в конечном счете представляют собой механи­ческие движения, основанные на принципе рычага. А руко­водить ими смогут ЭВМ, ими­тирующие человеческий мозг.

— Не кажется ли вам, что это должно вызывать опасе­ния?

— Некоторые опасности не исключены. Роботизация уже вот-вот готова в корне преобразовать само понятие работы; некоторые профессии близки к исчезновению; уси­ливаются социальные трения. А кроме того, ничто ведь не мешает наладить изготовление роботов, способных убивать. Только вот трудно предста­вить, каким образом такие роботы смогли бы отличать друзей от врагов.

— Но ведь идея робота-убийцы противоречит перво­му закону роботов в том ви­де, как вы его формулируете в одном из своих произведе­ний?

— Пока структура роботов еще не настолько сложна, что­бы их можно было программи­ровать в соответствии с тре­бованиями «трех законов». И ничто не обязывает людей встать на путь ввода этих за­конов в программы действий роботов. В своих романах я всегда изображаю нравствен­но здоровый мир, где люди будут достаточно разумны, чтобы ввести эти законы в свои кодексы, потому что об­ратная альтернатива была бы опасной. Но реальный мир далеко не так разумен…

— Почему мы склонны опасаться роботов?

— Для этого есть веские основания. Роботы могут пре­вратить нас в безработных… И потом — ведь люди всегда побаиваются подрастающих поколений. Старея, люди те­ряют былую силу, красоту, молодой задор  и ревниво от­носятся к молодым, обладаю­щим всеми этими качествами. По отношению к роботам мы находимся в положении ухо­дящего поколения, которому противостоят существа моло­дые, более сильные, более стойкие, никогда ничем не удрученные.

— Можно ли будет когда-нибудь сделать «живой ро­бот»?

— Полагаю, что да. Меня, да и моих детей в ту пору не будет в живых. Но если ис­следования будут продолжать­ся, нам наверняка удастся создать почти совершенную имитацию жизни. Ну и уж коль это сказано, следует до­бавить: отнюдь не очевидно, что роботы будут иметь ин­теллект, идентичный нашему. Не очевидно даже, что это было бы желательно. Люди обладают способностью к творчеству, к интуиции, они могут додуматься до пра­вильного ответа при непол­ных исходных данных. Но они весьма слабо считают в уме, и у них мало развита способность к запоминанию. ЭВМ и роботы (которые суть не что иное, как самоходные ЭВМ) в со­вершенстве восполняют эти человеческие недостатки. Ко­гда я пишу рассказ, я не пре­рываюсь, чтобы задаться воп­росом о том, в каком порядке надо расположить слова, фра­зы или мысли. Я сажусь за стол и пишу, вот и все. ЭВМ на это не способна по той про­стой причине, что мы не знаем, как действует мозг творческого работника, и вследствие этого не можем так запрограммировать робот, чтобы он писал романы. Есть масса вещей, которые люди делают, не зная, как у них это получается.

Как бы то ни было, создание роботов, идентичных людям, не представляет никакого интереса, потому что люди и так уже существуют. Напротив, роботы могут избавить нас от занятий, мало подходящих для людей, от скучной, неинтересной работы, от монотонно повторяющихся операций. Если какой-либо че­ловек бывает вынужден вы­полнять все время одну и ту же работу, его мозг де­градирует, портится; точ­но так же ослабевают и мускулы, если ими не поль­зуются. Одному богу извест­но, сколько человеческих умов было загублено таким образом на всем протяжении истории… Промышленная ре­волюция во многом освободи­ла людей от работы, требую­щей физической силы, и в ре­зультате этого общий уровень человеческого интеллекта по­высился. Применение роботов позволит освободить людей от выполнения монотонно повто­ряющихся операций, которые усыпляют мозг, и позволит им посвятить себя творческой деятельности, являющейся характерной особенностью чело­века.

— Не правда ли, это не­много похоже на утопию?

— Это заставляет пола­гать, что наша концепция работы и обучения изменится коренным образом, а такие вещи не делаются за один день. Положение в этой обла­сти изменяется так быстро, что общество не успевает пре­образовываться в таком же темпе. Мы вступаем в пере­ходный период, когда многие люди станут безработными, потому что не найдут работы, которую могли бы выполнять. Впоследствии, когда общест­во будет роботизировано, по­явится очень много работы для всех. Изобретение авто­мобиля привело к безработи­це среди кузнецов, но в на­стоящее время насчитывается гораздо больше автомехани­ков, чем когда-либо имелось кузнецов. Добавим, что лю­бой кузнец может обучиться профессии механика, но ста­рому, узкоспециализирован­ному рабочему, который всю свою жизнь завинчивал бол­ты, может быть, не удастся научиться ремонтировать ЭВМ. Если общество не отне­сется со всей ответственно­стью к судьбе жертв роботи­зации, то не исключено, что вообще никакого общества не останется…

— Вы на самом деле пола­гаете, что в один прекрасный день роботы станут способны «понимать»?

— Мы не знаем, что зна­чит «понимать». Может быть, интеллект — это какая-то ил­люзия. Если нам удастся соз­дать машины, подражающие всем нашим действиям и ка­жущиеся нам умными, то как мы сумеем узнать, что на са­мом деле они неумны? Су­ществуют роботы, которые за­щищают рукой голову, когда кто-нибудь делает вид, что хочет их ударить. Другие ро­боты отвечают словом за сло­во, если их оскорбят. Вы мо­жете возразить: это их так запрограммированы! Правда, очень тонко и сложно, но это всего лишь вопрос уровня энергии, да и нас ограничивает наша генетическая программа. Математик Алан Тьюринг говорил, что если вы ведете разговор с «чем- нибудь», находящимся в со­седней комнате, и не можете решить — машина это или человек, то, значит, это «что- то» обладает интеллектом в человеческом смысле. Единст­венный способ, каким можно определить интеллект, заклю­чается в том, чтобы составить о нем свое мнение. Как видите, не так-то просто провести четкую границу между робо­тами и людьми…

— В книге «Все о роботах» вы мысленно представляете, что роботы могут когда-ни­будь заместить собою род че­ловеческий и стать чем-то вроде «гомо супериор» — сверхлюдей…

— Это чисто умозритель­ный вывод. Вся история эво­люции не что иное, как ис­тория замен одних существ другими. Считается, что де­вять десятых всех видов, ко­гда-либо живших на Земле, к настоящему времени исчезли. Гомо сапиенс существует только четверть миллиона лет, а новейший человек — пятьдесят тысяч лет. Почему нам «положено» всегда быть хозяевами мира? Возможно, цель всей эволюции в целом состоит в создании преемни­ков… Предстоит ли роботам заменить собою нас? Я об этом ничего не знаю и не уверен, что желал бы это знать. Но когда я впадаю в цинизм, я говорю: действительная опасность заключа­ется в том, что этого не про­изойдет. Если нам на смену не придет кто-то другой, мы разрушим все на свете, и над великой трагедией эволюции опустится занавес.

— Каким представляется 2000 год лично вам?

— Хотелось бы дожить до него. Второго января двухты­сячного года мне исполнится восемьдесят лет. Всегда, с детства, я знал, что таков бу­дет мой возраст в 2000 го­ду. Для писателей и читате­лей книг по научной фанта­стике этот год имеет значение высокого символа. Очень хо­тел бы знать, останутся ли еще у нас основания для на­дежды.

«Нувель Обсерватёр», Париж

«За рубежом», 1986.