Киссинджер – тайный агент американской охранки

Ветры «холодной войны» вновь начинают дуть над Потомаком. Одним из тех, кто быстро сориентировался в этой обстановке, стал бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер. Развернув паруса антикоммунизма и яркого антисоветизма, ратуя за гонку вооружений и обострение международной напряженности, этот беспринципный карьерист, политический оппортунизм которого давно уже стал притчей во языцех, рассчитывает на то, что они вновь вынесут его на вершину вашингтонской иерархии. В этот момент многие американцы задают себе вопрос, а что же первоначально послужило трамплином, который подбросил когда-то в общем ничем не примечательного университетского преподавателя в высшие сферы власти. Как явствует из публикуемой статьи, этим, возможно, стала крайняя моральная нечистоплотность Киссинджера, не брезговавшего для достижения своих карьеристских шкурных целей ничем, даже слежкой за коллегами, доносами на них, работой в качестве тайного агента-доносчика зловещего Федерального бюро расследований.

В своей новой книге «Годы в Белом доме» Генри Киссинджер пишет о возмущении, которое охватило его и президента Никсона, когда они узнали, что кто-то из правительства допустил попавшую в печать утечку информации о бомбардировках Камбоджи. (Имеется в виду беспрецедентное по цинизму попрание нейтралитета этой страны Соединенными Штатами во время войны в Индокитае, агрессия против мирного народа, ставшая причиной его неисчислимых страданий. – Ред.)

«Поскольку президент был убежден, что подобная утечка информации поставит под угрозу жизнь американцев (надуманный предлог для «оправдания» варварских действий против мирного населения. – Ред.), он решил проконсультироваться с директором ФБР и министром юстиции о том, как исправить положение. Эдгар Гувер рекомендовал организовать подслушивание телефонных разговоров, министр юстиции, в свою очередь, признал законность подобной меры. Принимая во внимание обстоятельства, я согласился с этим решением, тем более что, как нам было известно, подобные вещи и с меньшими мерами предосторожности проделывали и предыдущие администрации».

Выдержка из мемуаров бывшего госсекретаря как будто говорит о том, что его неохотное согласие на подслушивание телефонных разговоров было продиктовано соображениями практической целесообразности, вызванной желанием спасти жизни американцев и основанной на доводах Эдгара Гувера, Джона Митчелла и президента о том, что подслушивание телефонных разговоров – это «законная и утвердившаяся практика».

Звонок в ФБР

Однако один документ из досье ФБР дает основания считать, что Киссинджер не был новичком в деле тайной слежки за своими коллегами и в прошлом он действовал в этом направлении без всяких заверений Гувера, Митчелла и Никсона относительно законности этих действий. Из этого документа, который попал ко мне в руки в связи с проводимым мною исследованием на тему об отношениях между ФБР и университетами во времена Маккарти и раньше, явствует, что Киссинджер, будучи в 50-х годах преподавателем Гарвардского университета, предложил сообщить ФБР сведения, которые он получил, вскрыв адресованную другим корреспонденцию. (Перлюстрация почты наказуется штрафом в размере до 2 тысяч долларов и тюремным заключением сроком до 5 лет. – Уголовный кодекс США, разд.1792)

Ниже следует донесение ФБР.

«Директору ФБР. 15 июля 1953 года. Вниманию Центрального отдела расследований.

Гарвардский университет. Кембридж, Массачусетс.

Летний международный семинар науки, искусств и просвещения Гарвардского университета (6 июля – 26 августа 1953 года).

Содержание:

Утром в пятницу 10 июля 1953 года в бостонский центр ФБР позвонил Генри Альфред Киссинджер, преподаватель Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, и заявил, что у него есть сведения, которые могут заинтересовать нас. Он просил, чтобы наш агент встретился с ним днем.

Агент (имя вычеркнуто) из центра встретился с Киссинджером в 13 час. 45 мин. и получил следующую информацию:

Генри Альфред Киссинджер является одним из преподавателей Гарвардского университета, а также исполнительным директором летнего международного семинара и редактором международного издания «Конфлюэнс». Киссинджер, служебное помещение которого находится в Гарвардском университете, Велдхолл, 10 проживающий в Кембридже, Массачусетс, Фрост — стрит, 59, заявил, что летний международный семинар при Гарвардском университете был учрежден, чтобы дать возможность иностранцам обсуждать проблемы современности со своими коллегами из Соединенных Штатов, а также из других европейских и азиатских стран.

Международный семинар при Гарвардском университете берет на себя все расходы его участников, в том числе транспортные расходы – туда и обратно, — оплату жилья, питания, обучения и выделяет соответствующую сумму на личные расходы.

Программа состоит из трех частей:

а) она дает участникам семинара возможность познакомиться с разными аспектами жизни Америки;

б) она включает официальную учебную программу, в соответствии с которой приблизительно 10 человек работают над совместным проектом, представляющим для них интерес, под общим наблюдением кого-либо из преподавателей;

в) она предоставляет возможность максимальному числу участников семинара выступить перед американской аудиторией и рассказать о каком-то аспекте жизни своей страны».

Киссинджер представил литературу, относящуюся к данному международному семинару, копия прилагается в этом письме и посылается в отделение ФБР в Бостоне.

Киссинджер заявил, что в семинаре должны участвовать примерно сорок человек, причастных к принятию важных решений в своих странах. Он сказал, что эти люди занимают высокие посты в политической и экономических сферах и через них международный семинар надеется представить американскую политику в благоприятном свете в этих страницах.

Киссинджер заявил, что в его компетенцию входит подбор участников семинара.

На служебный адрес Киссинджера поступили письма, адресованные всем участникам семинара. На письмах стоял почтовый штемпель: Провиденс, Род-Айленд; дата: 9 июля 1953 года. По словам Киссинджера, создавалось впечатление, что все они были написаны на одной машинке.

Он вскрыл одно письмо, адресованное лицу, которое 10 июля не появлялось на заседании семинара. В конверт была вложена статья на 8 страницах, озаглавленная «Крупицы истины», в которой критиковалась американская программа атомного вооружения и подробно излагалось, какое чувство стыда и какие страдания испытывает американский народ из-за подготовки Америки к войне.

В статье говорилось, что «есть только один путь – каждый должен твердо решить посвятить свою жизнь борьбе за мир…».

Киссинджер сказал, что он не знает, каким образом неизвестное лицо или лица, приславшие эти письма, получили список участников семинара.

Однако он заявил, что сведения об участниках семинара могли быть получены из пяти источников. Киссинджер перечислил их:

1. Газеты, которые получили пресс-бюллетень и получат, вероятно, 40 таких пресс-бюллетеней в ближайшие недели.
2. Приглашенные со стороны выступить перед участниками семинара.
3. Люди, которых просили оказать гостеприимство участникам семинара и организовать их досуг во время выходных дней.
4. Бывший губернатор Массачусетса Роберт Брэдфорд, который предложил кандидатуры нескольких лиц, приглашенных выступить на семинаре.
5. Сотрудники студенческой ежедневной газеты «Кримсон».

Киссинджер заявил, что на первый взгляд эта статья как будто неплохо написана и, вне всяких сомнений, вызовет дискуссию на семинаре. Далее добавил , что не собирается показывать, что он встревожен ею, и постарается «замять» ее.

Он сказал, что не будет оспаривать положения этой статьи, поскольку, таким образом привлекая к ней внимание, подчеркнул бы только ее значение. Киссинджер пообещал сообщить бостонскому центру все сведения о подобных попытках снабдить участников семинара такого рода литературой.

Киссинджер сказал, что относится к ФБР с большой симпатией, и сообщил, что в настоящее время является консультантом американской армии и примерно в середине августа 1953 года поедет в двухнедельную служебную командировку по заданию контрразведки.

Бостонский центр сохранит два экземпляра статьи «Крупицы истины» и вложит в свое донесение два дополнительных экземпляра, которые он направит центральному отделу расследований ФБР для внимательного изучения.

Киссинджер отмечал, что четыре экземпляра этой статьи были вложены в письмо, адресованное одному из участников семинара. Он предположил, что человек, написавший это письмо, рассчитывал, что адресат распространит статью среди других участников семинара.

Бостонский центр не станет принимать никаких дополнительных акций в связи с этим вопросом, пока не позвонит Киссинджер. Будут приняты меры к тому, чтобы сделать его тайным осведомителем бостонского центра».

Вопросы без ответа

В конце этой памятной записки была пометка от руки «передается отдельно». Под ней стояли неразборчивые инициалы. К памятной записке прилагалось письмо, которое Киссинджер вынул из конверта, вскрытого им.

Но многие вопросы остаются без ответа.

Удалось ли Киссинджеру выяснить, кто именно сообщил имена участников семинара? Если да, то сообщил ли он, в свою очередь, об этом ФБР? Был ли Киссинджер тайным осведомителем, если да, то когда прекратились эти отношения между ним и ФБР? Или Киссинджер – как это было во время эпизода, описанного в этой памятной записке, — предпочитал работать на добровольных началах?

Попытки ответить на эти вопросы до сих пор не увенчались успехом. Мне не удалось получить документы об отношениях ФБР с колледжами и университетами, в том числе Гарвардским университетом, во времена Маккарти.

Остаются без ответа и другие вопросы – например: знали ли студенты Киссинджера, что, разговаривая с ним, они говорят с человеком, занимающимся шпионской деятельностью?

Известно ли было об этом его коллегам по Гарвардскому университету? Если да, то одобряли ли они его деятельность, или они об этом не спрашивали.

Ответы на эти и другие более важные вопросы, возможно, могут дать документы из архива Гарварда, но если ФБР очень не любит оглашать сведения из своего досье, то Гарвард делает это еще более неохотно. Нет такого закона, с помощью которого можно было бы получить хотя бы ограниченный доступ к документам университета.

Несмотря на то, что ученые неоднократно обращались с просьбами разрешить им познакомиться с документами Гарварда, относящимися к временам Маккарти, университет отказался сделать исключение из своей утвердившейся практики, а именно – документы администрации университета не подлежат огласке в течение 50 лет после их появления на свет.

В своем письме, где отклоняется просьба тех, кто просил разрешения использовать архивы Гарварда, президент университета Дерек Бок писал: «Никто не получит доступа к этим документам. Будущие историки Гарвардского и других университетов смогут ознакомиться с ними только по истечении 50 лет».

Официальное сообщение о решении президента было сделано в «Гарвард газетт» 9 сентября 1977 года, в тот самый день, когда на торжественной публичной церемонии Гарвард рассекретил документы о деле Сакко и Ванцетти, рассекретил 50 лет спустя после казни этих людей.

С. Дайамонд, «Нейшн», Нью-Йорк

«За рубежом», №48, 1979 г.