О Сибири с любовью

Английская преподавательница разоблачает измышления западной пропаганды.

Советские люди искренни, общительны и друже­любны. Они хотят жить в мире со всеми народами и де­лают все возможное, чтобы отвратить угрозу новой вой­ны. И уж, конечно, они никоим образом не соответству­ют стереотипу «врага», который навязывает своим чита­телям и слушателям буржуазная западная пропаганда.

Такой вывод делает на основании более чем десятилет­него пребывания в Советском Союзе англичанка Джен­ни Саттон — преподавательница Иркутского пединститу­та иностранных языков. Своими впечатлениями о жизни среди советских людей она неоднократно пыталась по­делиться через печать с соотечественниками. Но каждый раз буржуазные газеты отказывались помещать ее материалы, в тех случаях, когда заказывали их сами. Причина в том, что  их не устраивает правда о Стране Советов, которую пишет Дженни.

Интерес к культуре и исто­рии России пробудился у меня, когда мне было 16 лет, после того как я прочитала «Войну и мир» Льва Толстого. Каждый, кто знает и любит Толстого, понимает, что очень многое в нем способно зажечь и ув­лечь молодого человека.

У меня не было возможности изу­чать русский язык в школе, но в университете я проходила некоторые периоды из истории России. В ре­зультате мой  интерес к этой стране усилился еще больше. После универ­ситета я в течение двух лет препо­давала английский язык в Нигерии. По возвращении в Англию продол­жила изучение русской истории и ли­тературы — поступила в заочную ас­пирантуру при университете, кото­рый мне довелось окончить. Тогда же я узнала о возможности поехать по контракту с Британским советом (правительственная организация по развитию культурных связей с зару­бежными странами в целях пропаган­ды английского образа жизни.— Ред.) в Советский Союз в качестве препо­давателя английского языка.

Так я оказалась в Иркутском пе­дагогическом институте иностранных языков. Первые три года (с 1974 по 1977 год) я работала по контракту с Британским советом. Затем меня уведомили, что английская сторона не склонна продлять контракт. Я на­вела справки о возможности заклю­чения с советским министерством частного контракта. В 1978 году я возвратилась в Иркутск с годичной ви­зой, которая позже была продлена на три года — до лета 1982 года.

В начале 1982 года я ходатайство­вала о предоставлении мне вида на жительство. Моя просьба была удов­летворена. У меня британский пас­порт, и я хотела бы, если время и си­лы позволят мне, регулярно навещать маму в Англии. Моя мать уже была у меня, и Иркутск, и его жители ей очень понравились.

«Здесь я чувствую себя как дома»

Почему я пожелала остаться в Иркутске? По причинам чисто прак­тического и профессионального ха­рактера: здесь я целиком поглощена работой. В данный момент я вместе с советскими коллегами пишу учеб­ник английского языка. Именно это было главной причиной, по которой министерство продлило контракт.

Сибирь — чудесный край, Ир­кутск — уютный, спокойный город с размеренным ритмом жизни. Тайга и озеро Байкал обладают невероятной притягательной силой, и мне хочет­ся как можно чаще бывать с друзья­ми в походах в этих изумительных местах. Нет ничего приятнее, чем бе­седа в хорошей компании у костра с бескрайним сибирским небом над го­ловой. И еще одна, последняя по сче­ту, но не по важности причина, по которой я хочу здесь жить и рабо­тать, я познакомилась со множеством интересных людей и подружилась с некоторыми из них. Они наделены талантом видеть в человеке лучшее и прощать ему плохое, они любят свою страну и искренне интересуют­ся происходящим в мире. Здесь я чувствую себя как дома. Мы часто дискутируем и спорим друг с другом в лучшем смысле этого слова, неиз­менно уважая чужое мнение и дове­ряя друг другу.

Представьте себе, как жаль мне моих соотечественников в Великобри­тании, которым стена недоверия меж­ду нашими народами не позволяет установить подобный контакт с со­ветскими людьми.

Сейчас меня отделяет от Англии не только огромное расстояние, но прежде всего страшная пропасть не­понимания. Для того чтобы перебро­сить мост через эту пропасть, потре­буются десятилетия. Я убеждена, что антисоветская пропаганда в Вели­кобритании привела к печальному результату: создала образ, за кото­рым невозможно видеть советского человека, невозможно видеть, чем и как он живет. По собственному опы­ту я знаю, как относятся англичане к советским людям, работающим или находящимся в гостях в Великобри­тании. Я могу сравнивать. Смею за­верить, что англичане проявляют больше подозрительности, нежели русские.

Люди, которых я здесь знаю, иск­ренне готовы протянуть англичанам руку дружбы. Русские живо интере­суются жизнью других народов, их культурой. Специалистов, которые работали за границей, приглашают поделиться перед широкой аудитори­ей своими впечатлениями о стране пребывания. Не следует, однако, ду­мать, будто советская печать не ин­формирует людей, будто они ничего не знают. Наоборот! Здесь очень много читают. Произведения класси­ков и современных иностранных пи­сателей издаются крупными тиража­ми в переводе или на языке ориги­нала.

Чувствую ли я здесь оторванность от мира? Как культурный центр Ир­кутск, конечно, не сравнится с Моск­вой или Ленинградом, но все же это город высокой культуры, с богатыми историческими традициями. Театр, музеи, концертный зал с органом, ин­тересные встречи в Доме литерато­ров и в Доме актера — о скуке не может быть и речи.

Научиться понимать друг друга

Все эти годы я с интересом следила за развитием двух моих пле­мянниц, которые — одной из них одиннадцать, другой двенадцать лет — живут в Англии. Мне интерес­но узнать, каким образом со време­ни моего последнего отпуска год назад формировались их характеры, насколько расширился их кругозор.

Как то одна из них спросила меня: «Ведь русские — наши враги, не так ли?»

«Это неверно, малышка. Кто тебе сказал это?» — возразила я.

Она пожала плечами.

«Разве я стала бы там жить, если бы русские были врагами?» — про­должала я.

«Нет»,— последовал ответ.

Этот вопрос был для нее слишком сложным, и она заговорила о чем-то другом. Все эти годы я ожидала, что подобная ситуация может однажды возникнуть, и все же… У меня заще­мило сердце. Кто пытался отравить сознание девочки, у которой по срав­нению с ее сверстницами было боль­ше возможностей узнать правду о Советском Союзе?

Я убеждена, что сегодня важ­нейшая задача — найти общий язык и научиться понимать друг друга. Борьба за мир должна стать де­лом всех честных людей планеты.

Нет, я не эксперт, и не в моей компетенции заниматься подсчетом ракет. Но я могу говорить о том, что думают люди в Советском Союзе, как они расценивают миролюбивые шаги своего правительства, каким образом освещаются здесь эти вопро­сы средствами массовой информа­ции, что говорят об этом простые лю­ди на улице, в школах, на предприя­тиях. По моему мнению, имеются ве­ские причины доверять Советскому Союзу. Людям на Западе необходи­мо знать и понимать, какую глубо­кую рану оставили у советского на­рода годы последней войны. Два­дцать миллионов человеческих жиз­ней, унесенных войной,— неужели даже эта цифра звучит для западно­го обывателя неубедительно! Или же ее просто трудно представить себе? Во всяком случае, в Англии я доста­точно часто слышала: «Зачем напо­минать обо всем этом, зачем воро­шить прошлое?»

Оптимизм и вера в будущее

Советские люди никогда не за­будут эти ужасы. Но они не вычер­кивают их из памяти не из ненави­сти, ибо в их памяти война — огром­ное общее бедствие, предостережение будущим поколениям. В СССР никто никогда не наживался на гонке воору­жений, и поэтому Советскому Союзу не надо выдумывать себе «врагов». Внутренняя политика СССР направле­на на обеспечение всем членам обще­ства здоровой, полноценной жизни. Здесь никто не извлекает выгоду из запугивания людей. Напротив, народ исполнен оптимизма и веры в то, что бдительность и упорный труд будут содействовать упрочению мира.

Наконец, образование и пропаган­да в Советском Союзе не на словах, а на деле служат воспитанию у лю­дей уважения к другим народам, к их культуре.

В СССР иностранный язык — обяза­тельный предмет в школах, профес­сионально-технических училищах и в высших учебных заведениях. Что я могу ответить, когда студенты и мои коллеги спрашивают меня, препода­ется ли русский язык в Англии? Да, но уже в начале 70-х годов русский был отнесен к категории «едва ли нужных, экзотических языков» и од­ним из первых учебных предметов стал жертвой сокращения бюджет­ных ассигнований на образование.

На меня производит впечатление ответственный подход Советского правительства к международным про­блемам. Сравнивая призывы к «кре­стовым походам» против социализма с духом дружбы, со стремлением к миру, которые доминируют здесь, я прихожу к единственно возможному выводу: именно на Западе отравляют сознание людей — порой нагло и от­крыто, порой в завуалированной фор­ме. Если агрессивно настроены лишь немногие, а большинство охвачено страхом, то уже этого достаточно, чтобы создалась действительно кри­тическая, взрывоопасная обстановка. Моя племянница — милый ребенок, добрая и ласковая девочка, но кто-то — не в семье, но, возможно, в школе, на телевидении? — пытается уверить ее. что существует «враг» и что этот «враг» — русские. Я попро­сила здесь, в Иркутске, нескольких своих студентов пойти в школы и спросить у детей восьми-девяти лет, какими они представляют себе англи­чан и американцев. Ответы были разными. Ученики говорили о «бога­тых и бедных», о том, что «Белый дом против нас»… «А народ?» — за­давали им вопрос. «Нет,— отвечали они.— В Англии и Америке много людей, которые не хотят войны». Один мальчуган уточнил, показывая на фотоснимок в «Морнинг стар»: «Видите, они проводят демонстрации за мир».

«Бритиш-Совьет Френдшип», Лондон.

«За рубежом», 1986 год