Заговор с целью захвата Белого дома

Отставной генерал-майор корпуса морской пехоты Смедли Дарлингтон Батлер, давая 20 ноября 1934 года показания на закрытом заседании ко­миссии Маккормака — Дикстайна, ра­скрыл одну из наиболее сенсацион­ных историй века. Он обвинил мо­гущественные банки и корпорации Америки в тайном сговоре с целью сформировать фашистскую армию, организовать поход на Вашингтон, за­хватить Белый дом, лишить свободы президента Франклина Рузвельта я установить диктатуру. Эти поразитель­ные сведения были подкреплены сви­детельством ветерана-газетчика Пола Комли Френча, работавшего в «Фила­дельфия рекорд» и «Нью-Йорк пост». Джон Маккормак, возглавлявший в ту пору первую комиссию конгресса по расследованию фашистской и комму­нистической деятельности в Соединен­ных Штатах, а впоследствии ставший спикером (председателем.— Ред.) па­латы представителей, полностью проверил получен­ную информацию и установил ее подлинность.

Смедли Батлер, невысокий крепыш с ястребиным носом и загаром искателя приключений, был героем полдюжины военных кампаний. Он имел не менее 20 наград и был одним из четырех американцев, дважды удостоившихся почетной медали конгресса. Теодор Рузвельт (президент США 1901 —1909 гг.—Ред.) называл его «выдающимся американским сол­датом».

Понятно поэтому, что правые заговорщики, соби­равшиеся захватить Белый дом, видели в Батлере подходящую фигуру для роли «человека на белом коне». Они рассчитывали, что генерал, обладавший огромным личным обаянием, пользовавшийся попу­лярностью и отменной репутацией, создаст для них армию из 500 тысяч ветеранов, и Батлер делал вид, что готов участвовать в осуществлении этого замыс­ла до тех пор, пока не смог сорвать маску с высоко­поставленных вдохновителей заговора. Собрав доста­точно сведений, он выбил почву у них из-под ног.

38 лет спустя после описываемых событий я бе­седовал с Джоном Маккормаком, которому был уже 81 год, о том, как Батлеру удалось раскрыть за­говор.

И в мирное, и в военное время,— сказал мне бывший спикер палаты представителей,— генерал Смедли Батлер был одним из самых выдающихся американцев за всю нашу историю. Трудно переоце­нить сыгранную им важную роль в начале 30-х годов в раскрытии заговора, который поддерживали и планировали состоятельные люди.

«Странные события»

В те дни перспектива фашизма приобретала все больше сторонников в определенных кругах. Целый номер издававшегося Генри Люсом еженедельника «Форчун» был посвящен прославлению итальянского фашизма, в котором газетный магнат видел веяния будущего. Ведущие банкиры и промышленники, соз­навая свое бессилие преодолеть «великую депрес­сию» и опасаясь, что миллионы безработных могут встать на путь революции, также взирали на Муссо­лини как на человека, нашедшего выход из положения. Убежденные, что «новый курс» Рузвельта, пре­следовавший цель спасти систему путем некоторых реформ, ввергнет страну в социализм, они и решили организовать заговор, чтобы свергнуть президента.

— Заговор, конечно, вполне мог удаться, учиты­вая тогдашнее положение, — сказал мне Маккор­мак. — Ручаться, безусловно, ни за что нельзя, но, когда положение безвыходное и люди в отчаянии, нечто подобное всегда может произойти… У людей все перемешалось в голове, страна ослабла и созрела для того, чтобы поддаться какой-нибудь решительной акции экстремистского толка.

Летом 1932 года Батлера попросили выступить перед армией безработных бедняков — ветеранов войны, ставших лагерем в столице. Когда он произ­нес пламенную речь, требуя немедленной выплаты обещанного им пособия, над Вашингтоном пронесся восторженный рев. В отличие от других американ­ских генералов Батлер пользовался безоговорочной любовью и доверием всех военнослужащих. Было хо­рошо известно, что он чуть было не попал под суд военного трибунала из-за того, что все время сражался с военной верхушкой за интересы солдат. И именно Батлер не допустил, чтобы американцы предали забвению трагические жертвы войны — тех, кого пытались упрятать от глаз общественности в госпиталях для ветеранов.

Всю жизнь он состоял в республиканской партии, пока президент Гувер не распорядился, чтобы гене­рал Макартур изгнал из Вашингтона армию безра­ботных ветеранов. После этого Батлер в гневе вышел из рядов правящей партии и начал агитировать за избрание Рузвельта. Он также разъезжал по всей стране от имени организации «Ветераны иностранных войн», убеждая бывших солдат объединиться в борьбе за получение пособия.

И тут, как рассказал генерал Батлер под прися­гой в комиссии Маккормака, внезапно развернулись странные события…

1 июля 1933 года Батлера посетил Джеральд Макгуайр — полный, хорошо одетый мужчина, кото­рый отрекомендовался как бывший командир Амери­канского легиона в штате Коннектикут. Макгуайр утверждал, что он представляет группу членов ле­гиона, недовольных «царственным семейством дела­телей королей», которое держит легион в своих ру­ках и противится выплате пособия ветеранам. Они надеялись от имени рядовых членов легиона сверг­нуть «старую гвардию» на предстоящем националь­ном съезде легиона в Чикаго.

Макгуайр сообщил, что с его помощью Батлер по­лучит доступ на съезд как делегат от Гавайских ост­ровов. Тогда генерал сможет выступить с речью, в которой убедит делегатов избрать новый руководящий состав легиона, готовый добиваться выплаты пособий.

Батлер отверг это предложение, не желая навязы­вать себя съезду, который отнюдь не просил его вы­ступать. Больше того, он весьма скептически воспри­нял уверения разодетого Макгуайра, приехавшего к нему на дорогом «паккарде» с личным шофером, в искренности заботы о рядовых ветеранах.

Ничуть не обескураженный, Макгуайр несколько дней спустя вновь явился к Батлеру и предложил новый план. На сей раз он уговаривал генерала со­брать 200 — 300 легионеров и повести их на съезд. По сигналу они должны были поднять шум, требуя предоставить слово Батлеру. Макгуайр даже предло­жил ему отпечатанный на машинке текст речи для этого случая.

Батлер заметил, что приглашение стольких людей в Чикаго и размещение их в гостиницах обойдутся недешево. В ответ ему была показана чековая книж­ка с отметками о двух свежих взносах — одного на сумму 42 тысячи долларов, другого — на 64 тысячи — и было сказано, что этого хватит для покрытия всех расходов. Подозрения Батлера вспыхнули с новой си­лой. Если на осуществление подобного плана выде­ляется столько денег, речь явно идет о гораздо бо­лее серьезных вещах, чем пытается внушить легио­нер из Коннектикута. И Батлер принял решение подыгрывать до тех пор, пока не удастся выяснить, что же скрывается за всем этим.

Он пообещал прочесть текст речи и сообщить о своем решении. Когда толстяк ушел, Батлер сел читать оставленную речь и с изумлением обнаружил, что в ней содержался настоятельный призыв к съез­ду принять резолюцию, требующую от правительства вернуться к золотому стандарту. В объяснение приводился довод, что ветераны могут быть уверены е покупательной способности своего пособия только в том случае, если оно будет выплачено долларами, обеспеченными золотом.

Тайные планы банкиров

При следующей встрече Макгуайр сообщил, что деньги на осуществление плана предоставлены девятью со­лидными людьми, поддерживающими его идею. Сре­ди них выделялся маклер с Уолл-стрита полковник Г. М. П. Мэрфи, который входил в совет директоров банка Моргана. Богатый легионер из Коннектикута работал у него, занимаясь продажей облигаций. Вслед за этим Макгуайр устроил встречу генерала Батлера с банкиром-мультимиллионером Робертом  С. Кларком (умер в 1937 г.), который тоже участ­вовал в сговоре.

Кларк, высокий, нескладный, седовласый человек, очевидно, заранее получил заверения в готовности Батлера сотрудничать. Он сообщил генералу о дого­воренности, что поедет в Чикаго вместе с Кларком на частной машине, принадлежащей компании «Пен­сильвания лимитед». В фешенебельной гостинице для генерала забронирован номер из нескольких ком­нат.

Когда Батлер поинтересовался насчет текста речи относительно золотого стандарта, Кларк сообщил, что написал ее Джон У. Дэвис, выставлявший свою кан­дидатуру на пост президента от демократической партии в 1924 году, а теперь работающий главным поверенным в фирме «Дж. П. Морган энд компани».

Проверяя реакцию Кларка, Батлер заметил, что речь звучит, как пропаганда большого бизнеса. За­стигнутый врасплох, банкир было растерялся, но затем решил выложить карты на стол. Его личное со­стояние достигает 30 миллионов долларов, объяснил он, но если Рузвельт продолжит политику безудерж­ных инфляционистских расходов, эти деньги вскоре окажутся не дороже германских марок после мировой войны. Кларк был готов истратить половину своих богатств, лишь бы страна вернулась к золотому стандарту, и он таким образом сохранил бы осталь­ное. Банкир был убежден, что резолюция съезда Американского легиона с требованием вернуться к золотому стандарту оказала бы значительное давле­ние на Рузвельта и конгресс.

Батлер взорвался: он не желал иметь ничего об­щего с планом использования ветеранов для подоб­ной цели. В ответ Кларк упрекнул генерала в упрям­стве, намекнув, что если он будет более податливым, то о закладной на его дом «позаботятся на основании закона».

Батлер в ярости отверг эту попытку подкупа. То­гда Кларк приступил к осуществлению другого пла­на. Несколько дней спустя в газетах появились со­общения, что в адрес съезда хлынул «огромный по­ток телеграмм», призывающих делегатов высказать­ся за возвращение к золотому стандарту. Такая резо­люция была внесена, и съезд ее принял.

Но Макгуайр не отказался от надежд использовать и самого генерала. Он был убежден, что Батлер — идеальная кандидатура на роль подставного лидера. Когда тот однажды отправлялся в поездку по стране от имени организации «Ветераны иностранных войн», Макгуайр пытался упросить его разрешить ехать вместе. Он обещал, что, уговаривая ветеранов вступить в «сверхорганизацию за сохранение нашей демократии», будет держаться на втором плане. Продавец облигаций клялся, что у не­го нет на уме ничего дурного. Уговаривая включить в каждое выступление Батлера несколько слов в пользу золотого стандарта, он обещал за каждое та­кое упоминание платить по 750 долларов. Батлер в резкой форме отверг и это предложение.

Выбор «человека на белом коне»

Пронырливый Макгуайр на семь месяцев исчез из ви­ду. Но 22 августа 1934 года вновь позвонил генералу, настаивая на немедленной встрече для обсуждения «вопроса крайней важности». Заинтересовавшись, Батлер встретился с ним в филадельфийской гости­нице «Белльвью». На этот раз он сообщил, что по­бывал в Европе, куда был направлен теми, кто под­держивает его, для изучения той роли, которую иг­рают континентальные организации ветеранов в борь­бе за установление диктаторских режимов и в под­держке их прихода к власти. И рассказал, что из всех организаций, с которыми он ознакомился, види­мо, наиболее привлекательной для американских ве­теранов была бы организация типа французского «Огненного креста» — крайне правого военизирован­ного союза, насчитывающего полмиллиона бывших офицеров и унтер-офицеров. Макгуайр и его друзья- финансисты решили создать американский вариант «Огненного креста», членов которого можно будет использовать для организации по­хода на Вашингтон в стиле Муссолини.

В соответствии с их планом Рузвельт будет вы­нужден уйти по причине ухудшающегося здоровья. Вице-президент Нэнс Гарнер, который не хочет быть президентом, откажется занять его место. Следую­щий по старшинству — государственный секретарь Корделл Холл слишком стар, и его можно будет лег­ко отстранить. Тогда армия ветеранов официально создаст пост «секретаря по общим вопросам». Заняв­ший его человек будет править страной диктатор­скими методами.

«Газеты в наших руках,— похвалялся Макгуайр и, хихикая, приговаривал: — Бессловесные американцы клюнут на это в мгновение ока». Как он признал, ему удалось убедить финансистов в том, что организо­вать и возглавить армию ветеранов, то есть стать «человеком на белом коне» может лишь один чело­век — не кто иной, как популярный Смедли Батлер. Это решение после некоторых споров было принято в ходе встречи в парижском бюро «Морган энд Ход­жес».

«Представители Моргана,— рассказывал Макгу­айр, — говорят, что вам нельзя доверять, что вы бу­дете придерживаться чересчур радикальных взгля­дов… будете слишком отстаивать интересы малень­кого человека… но наша группа говорит им, что вы единственный человек в Америке, способный объеди­нить солдат. Они в ответ замечают: «Да, он объеди­нит их и пойдет не туда, куда надо». Представители Моргана, пояснил Макгуайр, предпочитали, чтобы во главе Американского легиона встал генерал Макартур, но их убедили, что право первого выбора дол­жно принадлежать Батлеру.

Во главе «большие люди»

Заговорщики создали для осуществления плана фонд в 3 миллиона долларов и в случае необходи­мости были готовы выложить для захвата Белого дома еще до 300 миллионов. Батлер потребовал со­общить ему имена тех, кто дает деньги. Оказалось, что 15 миллионов для новой «сверхорганизации» предоставит Кларк, а остальное выделят финансис­ты, поддерживавшие кампанию за возвращение к золотому стандарту.

Батлер не мог больше сдерживать свой гнев. «Если вы соберете эти 500 тысяч солдат во имя дела, от которого отдает фашизмом,— закричал он, — я собе­ру еще 500 тысяч, разнесу вас к чертовой матери, и у нас в стране начнется настоящая война!»

Макгуайр поспешно принялся уверять генерала, что тот понял его неправильно. Его друзья хотят лишь ради блага страны снять с больного президента тяжкое бремя его поста.

Генерал подавил в себе чувство ярости, чтобы по­пытаться выявить все нити заговора. Сделав вид, будто он передумал, спросил, когда новая «сверхорганизация» намерена объявиться и начать действо­вать, а заодно — как она будет называться.

«Через две-три недели вы услышите о ней из га­зет,— ответил Макгуайр. — В нее войдут большие люди».

Позднее Батлер рассказывал: «Он не сказал мне, как она будет называться, но пообещал, что обо всем будет объявлено публично: какое-нибудь обще­ство в защиту конституции или что-либо в этом ду­хе… и примерно через две недели появилась Амери­канская лига свободы… которая представляла собой именно такую организацию, о которой он мне толковал».

Казначеем лиги был не кто иной, как хозяин Мак­гуайра полковник Мэрфи, а одним из финансистов, субсидировавших ее, — Роберт С. Кларк. Возглав­ляли организацию и руководили ею, таким образом, представители Дюпона и «Дж. П. Морган энд компани». Поверенный Моргана Джон Дэвис, автор приго­товленной для Батлера речи о золотом стандарте, занимал пост члена национального исполнительного комитета лиги. Среди тех. кто внес крупные пожерт­вования, числились представители многих богатей­ших в Соединенных Штатах семей, банков и корпо­раций, По меньшей мере две примкнувшие к лиге организации были откровенно фашистскими.

Теперь уже Батлера всерьез охватило чувство тре­воги за судьбы страны, и он решил обратиться в ко­миссию Маккормака-Дикстайна и сообщить о заго­воре прежде, чем его участникам удастся совершить государственный переворот. Чтобы получить дополнительные доказательства, он убедил редактора от­дела городских новостей газеты «Филадельфия ре­корд» Тома О’Нила поручить репортеру Полу Комли Френчу раскопать историю поглубже.

При содействии Батлера Френч вошел в доверие Макгуайра и узнал даже больше того, что было рас­сказано генералу. Позднее он показывал в комиссии Маккормака—Дикстайна: «Он (Макгуайр) постоянно говорил о необходимости найти… диктатора, который прискакал бы на своем белом коне. Он сказал, что спасти капиталистическую систему можно только уг­розой применения вооруженной силы либо путем за­хвата власти и с помощью организованной группы ветеранов… «Мы могли бы пока оставить Рузвель­та,— говорил он,— а потом поступить с ним так же, как Муссолини обошелся с королем Италии»… Он выразил убеждение, что если бы такой план был объявлен, то по меньшей мере половина Американ­ского легиона и «Ветеранов иностранных войн» пош­ла бы за генералом… Мы обсуждали вопрос об ору­жии и снаряжении, и он высказал предположение, что можно было бы получить все необходимое от компании «Ремингтон армс» на средства, получен­ные в кредит от Дюпона».

Неопровержимые улики и разоблачения

Генерал Батлер и Френч дали под присягой свои показания в комиссии Маккормака-Дикстайна, но тогдашняя антирузвельтовская пресса либо высмеи­вала, либо искажала их разоблачения. На некоторых конгрессменов было оказано сильное давление с целью прекратить слушания по этому вопросу, пред­отвратить вызов для дачи показаний упомянутых вид­ных лиц и вообще прикрыть деятельность комиссии Маккормака — Дикстайна.

Но перед тем, как комиссия была вынуждена пре­кратить свою деятельность, она успела подвергнуть перекрестному допросу Макгуайра и адвоката Роберта С. Кларка — Алберта Гранта Кристмаса. Первый пытался все отрицать, но совершенно запутался, стараясь объяснить свои подозрительные де­ла.

— Не было никаких сомнений, что генерал Батлер говорил правду,— сказал мне Маккормак.— Мы верили его показаниям на 100 процентов. Он был настоящим патриотом Америки во всех отношениях… Проверяя дела и банковские счета Макгуайра, мы нашли доказательство причастности Кларка и Грейсона Мэрфи, которые передали Американскому легиону 125 тысяч долларов.

Я спросил бывшего спикера палаты представите­лей, какую роль играл в заговоре Мэрфи. Маккор­мак ответил:

— Грейсон Мэрфи был в легионе главным «дела­телем королей». У его фирмы были богатейшие кли­енты. Эти люди опасались, что Рузвельт с помощью налогов отберет у них все деньги. Они были готовы на все и стремились захватить власть и угрозами за­ставить Рузвельта делать то, что им было нужно. Но они совершили ошибку, предложив заняться этим не тому человеку.

— Как же они могли сделать такую серьезную промашку?— спросил я.

— Они остановили свой выбор на Смедли Батле­ре, — объяснил Маккормак,— потому что им нужен был «солдатский», а не «генеральский» генерал. Им нужна была колоритная фигура, за которой пошло бы полмиллиона ветеранов, служивших солдатами или унтер-офицерами. Генерал Батлер был самым популярным среди них человеком.

Я поинтересовался, верит ли он, что заговор действительно мог привести к захвату Белого дома.

— Что ж,— сказал он,— если бы генерал Батлер не был патриотом и если бы заговорщикам удалось сохранить в тайне свои приготовления, то их замысел мог бы увенчаться успехом… Они, понятно, не стали бы раскрывать народу своих планов. Они, ко­нечно, хотели придать всему делу видимость того, что оно вполне соответствует конституции, чтобы у диктатора было громкое имя, а их планы выглядели как хорошая американская программа. Крепко организованное меньшинство всегда может ловко обвести вокруг пальца неорганизованное большинство, как это делал Гитлер… То же самое могло произойти и у нас.

Как виновники избежали ответственности

19 февраля 1935 года комиссия Маккормака-Дикстайна передала палате представителей официальный доклад о проведенном расследовании. В нем утверждалось, что собранные улики свидетельствуют о «попытке создать в стране фашистскую организа­цию… Такие попытки, безусловно, обсуждались, пла­нировались и могли быть предприняты, если те, кто их финансировал, сочли бы это своевременным и це­лесообразным… Макгуайр под присягой отверг эти утверждения, но комиссия смогла установить досто­верность всех сделанных по этому делу генералом Батлером заявлений, за исключением непосредственного утверждения, касающегося создания организа­ции».

Очернив и высмеяв обвинения Батлера против фашистских заговорщиков, собиравшихся захватить Белый дом, печать похоронила официальное сооб­щение комиссии Маккормака-Дикстайна о про­верке подлинности его показаний. Хуже то­го, министерство юстиции даже не предприняло по­пытки возбудить судебное преследование против ко­го-либо из заговорщиков.

— Комиссия конгресса, расследующая антиаме­риканскую деятельность, прямо сообщила, что суще­ствование фашистского заговора с целью захвата власти… доказано, — заявил Роджер Болдуин, ди­ректор Американского союза в защиту гражданских свобод. — Тем не менее ни один из его участников не подвергся преследованию, несмотря на совершен­но четкие статьи федерального закона о борьбе про­тив заговорщической деятельности, квалифицирую­щие ее как государственное преступление. Пред­ставьте, что произошло бы, если бы подобный за­говор организовали коммунисты! Все это, конечно, лишний раз со всей очевидностью показывает приро­ду нашего правительства, представляющего интересы владельцев собственности.

Вскоре после того, как с Американской лиги сво­боды была сорвана маска, она свернула свою дея­тельность и тихо исчезла. Больше о ней не было ни слуху ни духу.

Что касается реакции самого президента Рузвель­та, то он, как считают хорошо информированные ис­точники, спустил дело на тормозах, поскольку знал, что заговор сорван, а ему по экономическим сооб­ражениям нужны были все те банкиры и промыш­ленники, которые пошли на участие в заговоре. Он надеялся, что если их не будут преследовать, они будут меньше противиться его «новому курсу». Су­дебное преследование означало бы объявление от­крытой войны крупнейшим дельцам страны, тогда как угроза такого преследования превращалась в эффективное политическое оружие. И действительно, после разоблачения заговора недовольство крупного капитала «новым курсом» выражалось больше в вор­котне, нежели в каких-либо конкретных акциях.

Если бы в 30-х годах Соединенные Штаты стали фашистским государством, считает бывший спикер палаты представителей, то в 40-х годах фашизм соз­дал бы ось Рим — Берлин — Токио — Вашингтон.

«Потомак», Вашингтон

«За рубежом», 1975 г.