Они вращали колесо войны

Германский фашизм был террористической диктатурой наиболее ре­акционных империалистических сил. Внутреннюю и внешнюю политику на­цистского государства оп­ределяли промышленные и финансовые магнаты, повинные в развязывании еще Первой мировой вой­ны и поставившие весь экономический потенциал Германии на службу гит­леровской агрессии. Они непосредственно участво­вали в самых отвратитель­ных преступлениях нацис­тов, доводя до полного физического изнурения угнанных в рабство людей и убивая их затем в газо­вых камерах. Среди тех, кто сыграл наиболее зловещую роль в подготовке и ведении захватнической войны и осуществлении каннибальских планов уничтожения целых наро­дов, были заправилы круп­нейшего монополистиче­ского объединения Герма­нии — химического кон­церна «ИГ Фарбениндустри».

В обвинительном заключении, которое было зачитано в за­ле Дворца юстиции города Нюрнберга 27 августа 1947 го­да, говорилось об «использовании подневольного труда, грабежах и массовых убийст­вах». Подсудимые, будучи лицами, «облеченными ответственностью и правом принимать важные реше­ния», участвовали «в самой ужасной из всех войн в истории человечества». При их активном содействии, отметил обвинитель, «миллионы людей были выве­зены из своих стран, превращены в рабов, подверг­нуты пыткам, террору, уничтожены», что представ­ляло собой беспрецедентно агрессивный образ дей­ствий, свидетельствующий «о полном пренебрежении всеми нормами морали и гуманности».

Однако 23 гражданских лица, представших перед судом так называемого второго Нюрнбергского про­цесса над военными преступниками, пытались вы­дать себя за жертвы потерпевшего крах нацистского режима. (В 1947 —1948 годах американцы провели в Нюрнберге 12 процессов над эсэсовцами, нацист­скими юристами, дипломатами, врачами концлаге­рей, а также над руководителями фирм «ИГ Фар­бениндустри», Флика и Круппа. Из 199 обвиняемых 36 были приговорены к смертной казни, 38 оправда­ны, остальные, осужденные на различные сроки, бы­ли амнистированы в 1951 году. Что касается руко­водителей крупнейших германских монополий, то они были оправданы по наиболее тяжкому пункту обвинения — участие в подготовке и ведении агрес­сивной войны. А за другие военные преступления к ним были применены незначительные меры на­казания. — Ред.) Как уверяли их защитники, в течение всего периода господства гитлеров­ского режима, всю войну они провели в своих бюро, заботясь исключительно о благе и процветании сво­их предприятий.

В течение десятилетий они управляли огромной ин­дустриальной империей, которую не только уважа­ли за ее мощь во всем мире, но и боялись как не­коего промышленного демона, воплощавшего собой германский экспансионизм. На фабриках и заводах концерна «ИГ Фарбениндустри», который на протя­жении двух мировых войн был «экономическим хреб­том» нации, изготавливали не только медикаменты и вакцины, но и разрушительные взрывчатые вещества, отравляющие газы, синтетическое сырье. И это дважды помогло бессмысленно продлить уже проигранные войны.

В своей книге «ИГ Фарбениндустри» — союз не­чистых сил» американский автор Джозеф Боркин сравнивает эту фирму с Фаустом, называя ее бле­стящим предприятием, заключившим союз с чертом и попавшим в конечном счете в ад. В книге рассма­тривается история расцвета и падения крупнейшего вплоть до 1945 года немецкого промышленного кон­церна.

«Классический транснациональный концерн»

Как пишет Боркин, специалист в области юридиче­ских вопросов экономики, в апогее своей мощи «ИГ Фарбениндустри» представлял собой «поистине ги­гантское предприятие». Он являлся хозяином не только «подлинной сокровищницы патентов», но и контролировал многие картели, ему принадлежали доли капитала в фирмах всего мира. Это был класси­ческий транснациональный концерн.

Благодаря своему ведущему положению в экономи­ке концерн — как при Гинденбурге, так и при Гит­лере — пользовался большим влиянием, когда дело касалось принятия решений в политической или во­енной области.

Уже во время Первой мировой войны, за десятиле­тие до того, как в США появился термин «военно-промышленный комплекс», заправилы концерна в со­юзе с руководителями рейха и военной верхушкой мастерски исполняли весьма прибыльную роль спаси­телей отечества. Во время Второй мировой войны, от­бросив всякие моральные соображения, они создали химическое предприятие, на котором работали узни­ки принадлежавшего фирме концлагеря. Официаль­ное название этого предприятия— «ИГ Освенцим».

И все-таки шефы концерна, которые, как отмеча­ет Боркин, всегда были «ведущими покровителями искусства, благотворительных учреждений и рели­гии», не относили себя к «гитлеровскому черно-ко­ричневому сброду». Они, сочетавшие в себе научные способности и деловую хватку, принадлежали к «ин­дустриальной элите Германии».

Вряд ли еще какому-либо промышленному пред­приятию, отмечает Боркин, удавалось собрать такое количество блестящих химиков, инженеров и пред­принимателей. Среди них были лауреаты Нобелев­ской премии: Пауль Эрлих, нашедший средство для лечения сифилиса — сальварсан. Фриц Хабер, осу­ществивший синтез аммиака, Герхард Домагк, от­крывший новый сульфопрепарат. Руководящий штаб фирмы представлял собой коллектив, объеди­нивший талантливых людей.

Но у многих из них талант сочетался с беспринципностью и моральной индифферентностью. Это бы­ло характерно еще для основателя концерна. Карл Дуйсберг, генеральный директор химических пред­приятий «Байер», импонировал своим соотечествен­никам как выдающийся химик. В то же время он был беззастенчивым и жестоким промышленным магнатом с империалистическими замашками.

Решив в 1903 году объединить в трест крупнейшие химические предприятия кайзеровского рейха, Дуй­сберг взял за образец самый большой в то время концерн мира «Стандард ойл», возглавлявшийся неф­тяным магнатом Джоном Д. Рокфеллером. Это не удалось, но Дуйсберг все же смог создать объедине­ние на основе «общих интересов», куда вошла «боль­шая тройка» германской химической промышленно­сти: «Байер», «Хёхст» и «Бадише анилин унд сода-фабрик» («БАСФ»). В результате соперничество между ними смягчилось. В 1916 году к объединению присоединились три другие фирмы поменьше: «Каселла», берлинская «Агфа» (акционерное общество по производству продукции из анилина) и фирма «Калле».

«Спасители отечества» получают двадцатипятипроцентные дивиденды

Под покровительством картеля Дуйсберга немец­кая химическая промышленность завоевала ведущие позиции на мировом рынке. У нее были блестящие перспективы. В Оппау неподалеку от Людвигсхафена в 1913 году фирмой «БАСФ» была введена в строй установка, на которой впервые в промышлен­ном масштабе осуществлено производство аммиака из водорода и азота. Завод, построенный по сов­местному проекту инженера фирмы «БАСФ» Карла Боша и химика Хабера, обеспечил Германии монополию на производство удобрений, что приносило огромные прибыли.

Но расцвет концерна наступил с началом войны. В сентябре 1914 года, сразу же после того, как наступ­ление на Марне захлебнулось, на фронте стала ощу­щаться нехватка пороха. Все больше сказывался и недостаток каучука, нефти и бензина, которые тре­бовались для постоянно возраставшего количества танков, автомобилей и самолетов: вследствие бри­танской морской блокады Германия оказалась отре­занной от источников сырья.

Бош предложил себя отечеству в качестве спаси­теля. Еще перед войной он разработал способ превращения аммиака в селитровую кислоту, которая яв­ляется основным материалом для изготовления по­роха. Но тогда Бош не смог осуществить свой проект в промышленном масштабе. Теперь же, получая не­ограниченную поддержку из государственного бюд­жета, он добился строительства огромного завода по производству селитры в Оппау и вскоре после этого еще одного, в Лёйне под Мерзебургом. Строительст­вом этих двух заводов Бош, которого превозносили как героя войны, обеспечил независимость Германии от чилийской селитры, превратив тем самым «БАСФ», по словам Боркина, в «золотое дно»: каж­дый год войны приносил акционерам фирмы двадцатипятипроцентные дивиденды.

Глава объединения Дуйсберг, люди которого к то­му времени уже проникли во все хозяйственные ве­домства империи, отныне мог, как он выразился, «практически участвовать во вращении колеса вой­ны». По его предложению 60 тысяч бельгийцев были угнаны в Германию для принудительных работ на заводах и рудниках.

Вместе с Фрицем Хабером Дуйсберг был ярым сторонником плана обеспечения военного превосход­ства Германии путем применения отравляющих ве­ществ. Первое газообразное ОВ, хлорокись углеро­да, условно названное «Т-смесь», было получено в лабораториях «Байер» в Леверкузене и в январе 1915 года впервые применено на восточном фронте. Но на леденящем русском ветру удушливый газ за­мерзал и в виде кристаллов падал в снег.

Следующая газовая атака, имевшая на этот раз катастрофические последствия, была предпринята Хабером на Западе. По его распоряжению 22 апре­ля 1915 года на позиции в районе реки Ипр было доставлено 5000 металлических цилиндров с газом. После того, как рассеялось желтоватое облако, на поле боя остались лежать 15 тысяч французских солдат с обожженными бронхами и легкими. На со­юзническом фронте образовалась десятикилометро­вая брешь.

К разочарованию Хабера (жена которого Клара покончила жизнь самоубийством в знак протеста против такого чудовищного средства ведения вой­ны), командование сухопутных сил Германии не ис­пользовало благоприятную возможность. Оно рас­порядилось послать в район реки Ипр дополнитель­но лишь роту солдат, что было слишком мало для организации прорыва. Последующие газовые атаки потеряли эффект внезапности и не имели столь вы­сокой результативности.

После окончания войны союзники намеревались обвинить Хабера в военных преступлениях и демон­тировать все предприятия концерна, которые зани­мались производством газов. Все патенты и все предприятия за границей должны были быть конфи­скованы.

На смену Дуйсбергу, который, как и Хабер, сбе­жал в Швейцарию, пришел Бош. Он и начал борь­бу за возвращение как можно большего числа тро­феев, захваченных победителями. Когда в 1923 го­ду французы намеревались захватить предприятия «БАСФ» на левом берегу Рейна в Оппау, Бош при­казал срочно демонтировать все оборудование и пе­реправить его на огромных плотах через Рейн в неоккупированную часть Германии.

Одураченными чувствовали себя и американцы: конфискованные ими у концерна патенты были на­писаны на таком сложном жаргоне специалистов, что, как выразился один из экспертов США, «с ни­ми не может работать ни один нормальный химик».

Чтобы усилить пошатнувшиеся позиции химиче­ской промышленности Германии, Бош в 1925 году превратил довольно рыхлое объединение в хорошо организованный концерн «ИГ Фарбениндустри акциенгезельшафт». Генеральным директором стал Бош, патриарх фирмы Дуйсберг, который уже снова был в Германии, стал председателем наблюдатель­ного совета. Всего за два года этот концерн, курс акций которого постоянно повышался, стал самым крупным химическим предприятием в Европе и ми­ре. Имея в своем распоряжении объединенный капи­тал фирм, вошедших в концерн, Бош начал претво­рение в жизнь своих заветных планов: создание синтетического бензина, а также получение нефти из ка­менного угля посредством высокого давления.

«Рука об руку с нацистской верхушкой»

Строительство необходимых для этой цели ог­ромных сооружений концерна в Лёйне финансировалось за счет ссуд, полученных в США — у «Стандард ойл». Между двумя промышленными гиганта­ми устанавливалась все более тесная связь, на ко­торую не повлиял даже приход к власти Гитлера.

«ИГ Фарбениндустри» и нацистское государство быстро нашли общий язык. Уже в декабре 1933 го­да новое правительство заключило с «ИГ Фарбен­индустри» контракт о строительстве предприятий в городе Лёйне. Рейх гарантировал концерну сбыт и твердые цены на синтетические масла и смазку.

Вскоре за этим по настоянию Гитлера было расширено производство каучука. Для изготовле­ния искусственного каучука «ИГ Фарбениндустри» построил свой завод в Шкопау, недалеко от Лёйны. Проект был совершенно неэкономичный: покрышки для автомобилей, выпускавшиеся этим предприяти­ем, стоили в пять раз дороже, чем покрышки из на­турального каучука. Но законы рынка для предпри­нимателей не всегда имели решающее значение. Куда более важным для них было то, что фирма стала работать в интересах военных приготовлений Гитлера.

Карл Бош, который почти два десятилетия стоял во главе «ИГ Фарбениндустри», был смещен с по­ста генерального директора еще в 1935 году. Пре­емником Боша стал Герман Шмиц. Холодный и внешне бесцветный, он был финансовым гением с феноменальной памятью. Без лишних раздумий он положил экспансионистскую политику Гитлера в основу деятельности концерна.

Под его руководством специалисты фирмы заня­ли ключевые позиции во вновь созданных военных ведомствах, где они действовали рука об руку с ру­ководством нацистской партии и военной бюрокра­тией. С их помощью «ИГ Фарбениндустри» получил большую часть государственных субсидий, предус­мотренных по четырехлетнему плану Геринга для оживления немецкой экономики.

Когда в 1938 году Гитлер разрабатывал план ок­купации Чехии, именно «ИГ Фарбениндустри» взял­ся помочь ему обеспечить военное вторжение в ма­териально-техническом отношении. Шмиц лично за­купил у американской фирмы «Стандард ойл» 500 тонн тетраэтилового свинца, применяющегося как примесь к авиационному горючему. Без поставок американских фирм ВВС Геринга были бы только ограниченно боеспособными.

В ходе переговоров Шмиц смог склонить своих партнеров к соглашению, которое предусматривало обмен химико-технологической документацией. Од­нако в то время, когда американцы помогали «ИГ Фарбениндустри» вплоть до самого начала войны соз­давать собственную промышленность по производству тетраэтилового свинца, немцы в соответствии с указанием нацистского правительства ни разу не выполнили своих обязательств по обмену техниче­ской информацией.

Подобные услуги оправдали себя полностью: ни одна другая германская фирма не получила впослед­ствии возможности так наживаться на гитлеровских завоеваниях. «Как шакал за львом, —пишет Боркин, — эта фирма следовала по пятам за вермахтом в захваченные страны».

Рабовладельцы нового времени

Присоединяя к себе чешскую, польскую и фран­цузскую химическую промышленность, «ИГ Фарбен­индустри» никогда не пренебрегал «защитной ма­ской законности». Вокруг добычи всегда велись юри­дические споры. Для вида, конечно. «Ведь в тем­ном лесу все разбойники», — так однажды рассеянно нацарапал в папке с документами представитель «ИГ Фарбениндустри» Фриц тер Меер.

В 1940 году Меер, член правления концерна с 1925 года, и его коллега Отто Амброс, талантли­вый химик, разработавший современную техноло­гию производства магнитных пленок, в связи с предстоящей русской кампанией получили задание расширить производство масел и искусственного кау­чука. Было запланировано строительство новых пред­приятий, место для которых поручили найти Амбросу.

Амброс нашел подходящее место в Верхней Си­лезии. Он остановился на нем потому, что там была достаточно развитая сеть железных и авто­мобильных дорог, а находившийся в стадии строительства концлагерь — об этом Амброс узнал сразу же — мог поставлять рабочую силу, необходимую для строительства заводов. Это место в Верхней Силе­зии называлось Освенцим.

Правление почти единогласно приняло его предложение и выделило огромные по тем временам сум­мы на строительство заводов «ИГ Фарбениндустри» в Освенциме. Сразу же начались переговоры с представителями СС об использовании узников концлагеря.

Партнеры договорились быстро: шеф СС Гиммлер сразу же предоставил в распоряжение концерна 10 тысяч узников. Заработная плата должна была вы­плачиваться в кассу СС — 4 марки в день за квали­фицированного рабочего, 3 марки — за неквалифици­рованного. Позднее СС стала получать и за детский труд — 1,5 марки за выполненную дневную норму.

Под охраной СС длинные колонны узников еже­дневно тянулись из Освенцима к месту строительства, находившемуся в 6 километрах от лагеря. Ве­чером они тащили умерших, трупы пересчитыва­лись во время вечерней проверки. Из 35 тысяч уз­ников, работавших на строительстве заводов в Ос­венциме, до конца войны умерли 25 тысяч.

Несмотря на варварские наказания, осуществляв­шиеся эсэсовцами, несмотря на дополнительное пи­тание, выдававшееся концерном и прозванное узни­ками «каучуковым супом», истощенные люди не могли выполнять установленных норм.

С целью усиления контроля за ходом работ прав­ление «ИГ Фарбениндустри» решило основать неподалеку от строительных площадок свой собствен­ный концентрационный лагерь. В этом лагере эсэсовцы выполняли лишь функции надсмотрщи­ков и палачей, а размещение и обеспечение узников находилось в ведении правления концерна. Создание нового лагеря избавило заключенных от ежедневных изнурительных переходов, однако их по­ложение улучшилось ненамного. Так, лагерные ла­зареты были настолько малы, что даже представи­тели СС потребовали принятия определенных мер. Впрочем, это «чрезмерное» требование руководство концерна отклонило со ссылкой на то, что его выполнение связано, мол, с большими расходами.

Позднее больничные бараки были все-таки рас­ширены, однако дирекция «ИГ Фарбениндустри» издала постановление, согласно которому больными могли считаться одновременно не более 5 процентов всех заключенных, а время пребывания в лазарете не должно было превышать двух недель. Тех, кто терял работоспособность на более продолжительное время, подвергали «селекции».

Эсэсовские надсмотрщики принуждали заключен­ных к работе в убийственно высоком темпе. «Леность» и «уклонение от работ» карались самым же­стоким образом. Заключенных морили голодом, из­бивали плетьми, вешали, причем часто это делалось по письменным ходатайствам служащих «ИГ Фар­бениндустри».

Несмотря на все усилия руководства концерна, проект в конечном счете потерпел фиаско. Каучуко­вый завод в Освенциме так и не начал выпуск про­дукции, производство жидкого топлива оставалось на минимальном уровне.

По словам Боркина, проект «Освенцим» опреде­лил для «ИГ Фарбениндустри» особое место во всей истории экономики. «Взяв на вооружение на­цистские методы, концерн порвал с законами тра­диционного рабовладельческого хозяйства, где ра­бы считались ценным средством производства» и где о них в какой-то степени проявляли заботу. В Освенциме же заключенные превращались в сырье, в своего рода «человеческую руду». Когда из них было выжато все, что можно было выжать, их переводили в Биркенау — в газовые камеры и кре­матории лагеря смерти.

«ИГ Фарбениндустри» делал деньги даже на уничтожении использованного «человеческого сы­рья». Концерну принадлежали 42,5 процента капи­тала фирмы «Дегеш» («Немецкое общество по борь­бе с сельскохозяйственными вредителями»), постав­лявшей в Освенцим отравляющий газ «Циклон Б». Пять из одиннадцати членов наблюдательного сове­та «Дегеш» являлись представителями «ИГ Фарбен­индустри».

С помощью шестидесяти адвокатов рабовладель­цы нового времени изображали из себя перед Нюрн­бергским трибуналом ничего не знавших и не ве­давших коммерсантов. После 152 дней слушания суд признал виновными 13 членов директората «ИГ -Фарбениндустри». Они были приговорены к тюрем­ному заключению сроком от полутора до восьми лет. Как заявил главный обвинитель Джошиа Дю­буа, эта мера наказания была «настолько легкой», что «ей мог бы обрадоваться и мелкий воришка».

Ни к какому результату не привели действия ок­купационных властей (в западных зонах Германии.— Ред.), которые, как предполагалось, должны были покончить с могуществом этого транснацио­нального концерна. Первоначальные планы амери­канской администрации предусматривали разукруп­нение «ИГ Фарбениндустри» и создание на его базе 47 мелких фирм, изъятие акций у старых держате­лей и их распределение среди широкого круга но­вых акционеров.

Ничего подобного не произошло. Предусмотрен­ный первоначальными планами демонтаж ряда заво­дов «ИГ Фарбениндустри» не был произведен. Не удалось также точно определить степень участия концерна в предприятиях других стран и конфиско­вать его заграничную собственность. Наученный опытом первой мировой войны, «стратег» «ИГ Фар­бениндустри» Шмиц еще в 30-е годы так ловко за­маскировал заграничную собственность, что ее при­надлежность концерну осталась неустановленной.

Правда, в конечном счете на базе концерна-гиган­та в марте 1953 года было создано пять фирм, од­нако при делении наследства «ИГ Фарбениндустри» львиную долю получила «большая тройка»: «Бай­ер», «БАСФ», «Хёхст». В состав правления создан­ных предприятий вскоре снова вошли многие быв­шие влиятельные властители концерна «ИГ Фарбен­индустри».

По словам Боркина, в настоящее время «каждое предприятие из “большой тройки” в отдельности крупнее, чем был «ИГ Фарбениндустри» в апогее своего развития».

На фото: Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер во время визита на место строительства концлагеря для узников, работающих на «ИГ Фарбениндустри». Слева от Гиммлера – руководитель строительства Макс Фауст.

«Шпигель», Гамбург.

«За рубежом», 1980 г