Когда стало известно, что президент Р. Рейган по-дружески, как человек с человеком, беседовал с советским руководителем М. С. Горбачевым, что атмосфера на встрече в Женеве была «сердечной», для многих американцев, по крайней мере на время, мир, казалось, перевернулся.
Не пора ли переучиваться, вычеркнуть из памяти все жуткие истории о Советском Союзе, которые слышали и читали со школьных лет и которые также повторял и Р.Рейган, пользуясь любым удобным поводом?
Ничего подобного! Едва вернувшись в Вашингтон, президент снова стал крутить заигранную пластинку.
«В США очень многие придумали для себя своего рода антиидеологию, — приходит к выводу авторитетный специалист по Востоку Роберт Такер из Принстонского университета. — Они принимают за реальность то, во что верят. Я опасаюсь, что кое-кто из этих людей в настоящее время находится у власти».
Доминируют трафаретные представления, которые сформировались за долгие годы учебы и еще глубже укоренились в результате усиленной пропаганды их средствами кино и телевидения, а также властями предержащими и от которых уже невозможно избавиться: все немцы носят кожаные шорты, все японцы коварны, все западноевропейцы неблагодарны, а все русские жаждут власти, безнадежно отстали и «враги».
Как явствует из результатов опроса общественного мнения, опубликованных газетой «Нью-Йорк таймс» накануне женевской встречи на высшем уровне, 44 процента американцев не знали, что во второй мировой войне Советский Союз и США сражались против общего врага, а 28 процентов опрошенных даже полагали, что СССР был противником США.
Основателя Советского государства они (как и сам Р. Рейган), вероятно, еще многие годы будут называть Николаем Лениным (Н. Ленин — один из псевдонимов В. И. Ленина. — Ред.), именно так значится он во многих учебниках для американских средних школ. Невозможно представить себе, какая буря негодования разразилась бы среди американцев, если бы в советских школьных учебниках фигурировал национальный герой и президент США по имени Уильям Линкольн.
Упрощенный подход, свойственный высшему руководителю США, характерен и для видных комментаторов. Пожалуй, ни в одной публикации, ни в одной телевизионной передаче не обходится без укоренившихся трафаретов. В соответствии с ними у Соединенных Штатов — «правительство», «силы безопасности» и «союзники», в то время как у Советского Союза — «режим», «тайная полиция» и «сателлиты».
Если США, согласно данной терминологии, пытаются расширить свое влияние в мире посредством «информации», то Советы, чтобы «насаждать свое влияние», прибегают к «пропаганде» и «дезинформации».
Средства массовой информации США, — сетует придерживающийся либеральных взглядов специалист по Востоку Стивен Коэн из Принстонского университета, — крайне редко удосуживаются наряду с недостатками в Советском Союзе показывать советские достижения; чаще они огульно клевещут на СССР».
«Ныне излюбленное занятие дотошных журналистов — связать КГБ с любым злом в мире: с покушением на папу римского, со взрывом на территории посольства США в Бейруте, с кампанией за замораживание ядерного оружия и… даже с провалом затеи с публикацией мнимых дневников Гитлера, — писал С. Коэн. — Заголовок одной из статей в «Нью-Йорк таймс» от 26 апреля 1983 года гласил: «Мотив для надувательства с дневниками Гитлера: просоветсная пропаганда?»
Шаблонность представлений о Советском Союзе, присущая не только рядовым американцам, но и прежде всего интеллигенции и так называемым экспертам, является, по мнению Коэна, частично «заслугой» Р. Рейгана. «Не считая критических высказываний по поводу его риторики или программы «звездных войн», не существует достойной упоминания оппозиции его политике в отношении Советского Союза, — свидетельствует С. Коэн. — Он сумел, как никто другой в последнее время, в идеологическом и политическом плане подчинить страну своему курсу. В результате распространилось убеждение, что разрядка потерпела провал потому, что Советы обманули нас».
Так что при более близком знакомстве со Страной Советов для многих американцев оказывается неожиданностью, что по улицам Москвы не бродят чудовища. «Когда я наконец получила возможность посетить Советский Союз, то была совершенно сбита с толку, — рассказывает студентка Гарвардского университета. — Ведь там абсолютно нормальные люди, которые гуляют, беседуют друг с другом, ведут себя точно так, как должны вести себя люди».
«В принципе Россия всегда была для американцев чем-то весьма экзотическим», — отмечает А. Улам, директор Центра русских исследований при Гарвардском университете. В отличие от отношений с государствами Западной Европы, откуда родом их отцы-основатели, или с Китаем, с которым США вели торговлю на протяжении многих десятилетий и откуда американские миссионеры регулярно присылали свои отчеты, у США практически не было тесных исторических связей с великой евроазиатской державой.
Если вообще и были заметные связи, отмечает Гаррисон Солсбери, когда-то работавший корреспондентом «Нью-Йорк таймс» в Москве, то они относятся еще ко временам царской России. В те годы отец Джорджа Кеннана (бывшего посла США в СССР. — Ред.) написал книгу о Сибири XIX века, и Америка, продолжает Солсбери, узнала, что представляет собой царская каторга, где растаптывается человеческое достоинство, и поэтому заняла антагонистическую (по отношению к царской России. — Ред.) позицию.
«В своем культурном высокомерии, — полагает Сара Декей, которая пытается распространять более соответствующие действительности представления о Советском Союзе, — мы склонны думать, что однажды все страны станут такими, как мы».
В зависимости от эпохи и настроений варьируются представления американцев о России, о Советском Союзе: граждан другого государства считают то сверхлюдьми, то неполноценными особями, то недоумками, то гигантами, среди которых нет ни одного ростом менее двух метров.
В годы братства по оружию в период второй мировой войны американцы восхищались самоотверженностью советских людей, их презрением к смерти в борьбе против гитлеровских армий и в целом отзывались о них исключительно высоко. Согласно результатам опроса общественного мнения, проведенного в 1942 году, 61 процент американцев назвал советских людей «упорными», 48 процентов — «храбрыми».
Заслуга в том, что среди американцев некоторое время бытовали положительные представления о Советском Союзе, частично принадлежит правительству президента Ф. Рузвельта. Так, Рузвельт лично побуждал Голливуд изображать союзников в дружественном духе. Кульминационным пунктом этой непродолжительной любви были кинофильмы «Миссия в Москву» и «Северная звезда».
Однако чувства не были глубокими, настроения американцев быстро изменились. Уже в 1948 году советские люди были прежде всего «жестокими» (мнение 50 процентов опрошенных американцев) и «надменными» (49 процентов). В Вашингтоне сенатор Дж. Маккарти воспользовался сменой настроений, чтобы развернуть кампанию травли коммунистов (скорее наоборот: именно антисоветские кампании, «охота за ведьмами» способствовали созданию у многих американцев искаженного представления об СССР. — Ред.).
Отныне русских показывали в фильмах в крайне отрицательном свете, например, в киноопусе «Военнопленный». Его действие происходит в Корее, где «советский» офицер-садист допрашивает американских военнопленных, в том числе солдата, роль которого сыграл киноактер Р. Рейган.
В первоначальном варианте вполне дружественный в отношении Советского Союза художественный кинофильм «Северная звезда», в котором показана судьба жителей деревни, осажденной немцами, стал жертвой последующей «доработки». Воздавать хвалу храбрости советского человека больше не представлялось соответствующим духу времени: в прокате демонстрировался фильм, из которого было вырезано 23 минуты экранного времени.
Все же тогда Америка (речь идет об элите буржуазного общества. — Ред.) начала изучать своего классового врага. «До 1945 года, — вспоминает профессор А. Улам, — в Гарвардском университете не было факультета славянских языков. После второй мировой войны положение коренным образом изменилось. Во многих отношениях мы добились большого прогресса, по крайней мере с академической точки зрения».
Отметим: именно с академической точки зрения. Ибо когда дело доходило до практики, то американские эксперты по Востоку очень часто садились в калошу.
«Настоящих специалистов по Советскому Союзу нет, — заявил Джордж Кеннан, говоря о своих коллегах. — Налицо лишь различная степень невежества». «Представления о Советском Союзе, господствующие сегодня в правящих кругах и США и в наших средствах массовой информации, настолько односторонни, настолько субъективны, настолько чужды всякой реальности, что в качестве основы для принятия политических решений они не только бесполезны, но и опасны», — продолжал он.
К началу 60-х годов в Советском Союзе было больше преподавателей английского языка, чем в США изучающих русский язык. «Объем и качество исследований и обучения упали до самого низкого уровня за все время, прошедшее после окончания второй мировой войны», — отмечалось вскоре после вступления Р. Рейгана на пост президента в анализе состояния науки о Востоке, предпринятом по заданию Рокфеллеровского фонда.
Материалы в институтах по изучению Востока чаще всего готовились экспертами для экспертов, публиковались лишь в специальных журналах, которые едва ли когда-либо выходили за университетские стены, крайне редко попадали в служебные кабинеты советников Рейгана, где и без того полагают, что лучше любого другого знают, как обращаться с Советским Союзом.
Средства массовой информации не восполняют пробелы. Далеко не все из примерно тридцати американских корреспондентов в Советском Союзе говорят по-русски, и большинство их приезжает в Москву уже с глубоко укоренившимся предвзятым мнением.
«Некоторых мы обучили, — заявил Джонатан Сандерс из Колумбийского университета. — Но телевидение, за исключением телекомпании Си-эн-эн, передает полнейшую чепуху». Сандерс знает, что говорит: вместе со студентами он наибольшую часть своего времени посвящает просмотру и анализу программ советского телевидения. Телепрограммы, которые они анализируют и обсуждают, дают им возможность знакомиться с советской политикой в области информации и с повседневной жизнью в Советском Союзе.
В материалах корреспондентов американских средств массовой информации из Советского Союза, которые и без того передаются крайне редко, едва ли можно обнаружить нечто относящееся непосредственно к человеку, к особенностям его характера, или же зарисовки о повседневной жизни советских людей.
За весь 1982 год три крупнейшие американские коммерческие телекомпании посвятили передачам о Советском Союзе в общей сложности столько же времени, сколько уделила Советскому Союзу всего одна западногерманская телевизионная станция. Второе немецкое телевидение (ЦДФ) — около трех часов.
Если говорить о содержании того, что было показано на телеэкранах или напечатано в газетах, то оно лишь служило укреплению трафаретных представлений: очереди покупателей перед магазинами, огромные ракеты на Красной площади, за ними — люди в старомодных шляпах, с мрачным выражением лица. «Если американцы вообще что-либо знают о СССР, то только отрицательное», — констатировал корреспондент «Вашингтон пост» по возвращении из Москвы.
На этом фоне должно было восприниматься сенсацией, что проницательный Брайант Гамбел, ведущий утренней программы Эн-би-си «Сегодня», в сентябре 1984 года рискнул — и действительно осуществил свою идею — показать Москву. В течение пяти дней в программе «Сегодня» были репортажи о советских буднях, передавались интервью с видными советскими деятелями и рядовыми гражданами.
В то время в кинотеатрах США демонстрировался американский художественный фильм «Красный рассвет» — голливудский сценарий третьей мировой войны: войска вторжения, возглавляемые «советскими» командирами, оккупируют запад США, поджигают школы, убивают гражданское население, сгоняют мужчин в концентрационный лагерь. Разумеется, в финале добро, как всегда, побеждает зло: несколько молодых американцев, раздобыв оружие, уходят в горы и в конце концов освобождают землю обетованную. В течение нескольких недель подростки толпились перед кассами кинотеатров, чтобы приобрести заветный билетик.
Точно так же, как создатели фильмов пользуются стандартными клише, средства массовой информации нередко ради удобства распространяют и те материалы, которые правительство США поставляет им уже в готовом к потреблению виде.
Например, Уильям Дорман, профессор журналистики из Калифорнии, вскоре после того как Ю. В. Андропов стал во главе КПСС и Советского государства, обнаружил, что основная часть нелестных комментариев о бывшем председателе КГБ почти слово в слово взята из тайного досье госдепартамента. Дорман сказал: «Однако я отыскал только двух журналистов, которые назвали это досье источником, из которого они почерпнули свою информацию».
Когда речь идет о Советском Союзе, то «бесспорно налицо тенденция в случае сомнения становиться на сторону правительства США», заметил политолог Р. Джервис.
Это в значительной мере служит средством самозащиты от союзников Рейгана, стоящих еще правее президента, которые, как, например, Арнольд Бейчмен в консервативной «Вашингтон таймс», сразу же испускают вопль «Дезинформация!», если тот или иной журналист или ученый проявляет дифференцированный подход к Советскому Союзу.
«Непрекращающееся давление справа, вероятно (а эта вероятность граничит с неизбежностью), приведет к тому, — опасается У. Дорман, — что средства массовой информации впредь будут еще меньше подвергать сомнению официальную позицию Вашингтона». В результате, например, в октябре 1984 года на экранах телевизоров топал бурый медведь, а голос за кадром вещал: «Кое-кто говорит, что медведь не опасен. Другие утверждают, что он злобен и опасен. Но поскольку никто не знает определенно, кто же прав, то разве не благоразумнее быть столь же сильным, как медведь?»
То, что граждане США узнают о другой великой державе из национальных средств массовой информации, из рекламы, из кинофильмов, вполне отражает позицию людей, стоящих у кормила власти. В Белом доме вначале едва ли проявляли интерес к Советскому Союзу. Если все же возникали вопросы, под рукой был профессор Р. Пайпс, один из самых консервативных советологов, который охотно давал совет. Между тем Р. Пайпс вернулся в Гарвардский университет преподавать русскую историю, а его функции в Совете национальной безопасности были переданы Дж. Мэтлоку, который в прошлом занимал в посольстве США в Москве второй по важности пост.
Но Пайпс по-прежнему оказывает влияние на президента. Когда за 12 дней до женевской встречи в верхах Рейган впервые пригласил к себе группу американских экспертов по Востоку, то среди них был, разумеется, и Р. Пайпс. Только двое из этих шести специалистов, в том числе и У. Хайленд, возглавляющий солидный журнал «Форин афферс» (журнал по вопросам мировой политики и международных отношений. — Ред.), считались людьми, придерживающимися сравнительно либеральных взглядов.
Пока нет никаких признаков того, что американцы перестали рассматривать другую мировую державу «только как зеркало, в которое мы смотримся, чтобы увидеть подтверждение своих собственных добродетелей» (выражение Дж. Кеннана). Так что не вызывают удивления высказывания С. Декей о молодых американцах, посещающих Страну Советов. С. Декей, проживающая постоянно в Нью- Йорке, уже побывала в Москве с восемью группами американских учащихся. С глубоким разочарованием она констатирует: «Если трое из двадцати вообще имеют сколь-либо реалистическое представление о стране, куда они приезжают, то это уже хорошо».
Шпигель, Гамбург
«За рубежом», 1986 год