Дипломатия подстрекательства

Дипломатия подстрекательства

10.10.2018 16:08
6232
0
ПОДЕЛИТЬСЯ

Документы рассекреченных британских архивов 1939 года дают новые доказательства тра­гических просчетов правитель­ства Чемберлена и английской дипломатии непосредственно пе­ред объявлением войны Герма­нии и в годы после начала вой­ны.

Разумеется, надо отметить, что закон 1967 года, разрешив­ший предать гласности тексты 30-летней давности, специально оговаривает право правительст­ва производить отбор этих доку­ментов по своему усмотрению. Таким образом, рассекречены не все архивы, и ставшие до­стоянием гласности документы дают отнюдь не полную карти­ну положения вещей. Тем не менее они представляют собой интересный источник для исто­риков в том смысле, что иллю­стрируют и подтверждают опре­деленные уже известные черты политической обстановки перио­да, о котором идет речь.

Документы, относящиеся к шести месяцам, предшествовав­шим началу военных действий, выявляют явную тенденциоз­ность британских лидеров и по­разительное незнание ими ре­ального положения вещей. Так, министр иностранных дел лорд Галифакс, который на другой день после вступления гитлеровских войск в Прагу за­являл, что «никаких немедлен­ных авантюр не ожидается», всячески подчеркивал опасения в отношении Советского Союза. «Если нам надо выбирать меж­ду Польшей и Советской Россией, — писал он 27 марта, — со­вершенно ясно, что Польша представляет бóльшую ценность».

Со своей стороны, Чембер­лен заявлял, что «любое объе­динение с Россией уничтожит все шансы на создание прочно­го и единого фронта против гер­манской агрессии…» В то же время министр обороны адми­рал Чэтфилд отрицал военную мощь СССР. По его словам, Советский Союз представлял собой не более чем «среднюю державу в воен­ном плане (…). В генштабе счи­тают, — говорил он, — что его помощь будет значительной, но она не будет иметь большой ценности…»

Документы подтверждают и то, что в течение долгих недель бесплодных переговоров в Мо­скве Чемберлен явно избрал тактику проволочек. На предло­жение русских заключить воен­ный союз между Францией, Ве­ликобританией и Советским Со­юзом Чемберлен ответил: «Вре­мя для этого еще не созрело». В июне 1939 года он заявил, что, по его мнению, «русские не могут позволить себе пре­кратить переговоры».

В то время как Чемберлен требовал от своих министров воздерживаться от всяких личных нападок на Гитлера и Мус­солини, лорд Галифакс отказы­вался ехать в Москву («Это бы­ло бы весьма затруднительно, вызвало бы серьезную задерж­ку и было бы унизительным для нас») и даже послать туда представителя в ранге минист­ра. «Было бы нежелательно, — добавлял он, — создавать впе­чатление, что мы идем на поводу у русских…» Наконец, ко­гда руководитель направленной в Москву военной миссии адми­рал Планкет передал ему просьбу русских, касавшуюся переброски в случае необходи­мости советских войск через Польшу и Румынию, министр иностранных дел заявил, что «не считает нужным отвечать на этот вопрос…».

Один из сотрудников Форин офиса, Уильям Стрэнг, направленный со специальной миссией в Москву, 20 июля так определил обстановку: «Тот факт, что мы создавали труд­ность за трудностью в вопросах, не казавшихся им существенны­ми, породил впечатление, что мы не стремимся сколько-ни­будь серьезно к соглашению». Но когда русские подписали пакт о ненападении с Герма­нией, их решение застигло врасплох английское правительство и дипломатов, которые не были в курсе советско-германских переговоров. Английский посол в Москве Сидс 22 августа пи­сал, что, по его мнению, «рус­ские решились на это за день или за два».

Рассекреченные документы подтверждают и то, что в тече­ние начавшейся «странной вой­ны» союзники заботились лишь о том, чтобы не предпринимать никаких наступательных опера­ций против Германии.

Чемберлен не требовал от американского правительства проверить информацию относи­тельно бомбардировок мирного населения Польши германской авиацией. И это именно потому, что подтверждение подобных со­общений вызвало бы еще боль­ший нажим со стороны англий­ской и французской обществен­ности, требовавшей нанести от­ветные удары по Германии. Ге­нерал Гамелен, со своей сторо­ны, настаивал на том, чтобы Ан­глия воздерживалась от всяких воздушных налетов на Германию.

Наконец, документы пролива­ют дополнительный свет на от­ношения между государствами и характеристики отдельных личностей. Так, по­скольку в одном из разговоров Геринг упомянул, что был бы не прочь получить английские ордена, посол Англии в Германии Гендерсон счел нуж­ным написать в Лондон: «Геринг не оставил мысли о приез­де в Лондон, и вопрос о его на­граждении может иметь решающее значение. Об этом следует вспомнить в нужный момент…».

В многочисленных консульта­циях и посланиях обсуждался также и вопрос о том, не по­слать ли подарок Гитлеру по случаю его 50-летия. И хотя на это не решились, все же дого­ворились о том, чтобы послать ему поздравление от имени ко­роля.

Интенсивная переписка шла и в связи с визитом в Велико­британию президента Франции Лебрена. Должна ли его каре­та остановиться у памятника жертвам Первой мировой войны? Нет, но кортеж должен проехать мимо памятника медленно, что­бы дать возможность президен­ту снять шляпу. Министр иностранных дел Франции в доку­менте на сто страниц подчерки­вал, что французы заботятся о знаках уважения своему прези­денту. Итак, мужчины кланять­ся не будут. А женщины? «Я не уверен, но, может быть, дамам надлежит сделать полуреверанс, может быть, намек на поклон?» Все это потому, как сказал ан­глийский министр, что францу­зы не хотят, чтобы, когда пре­зидент и король будут стоять рядом, «проявилось различие в оказываемых им знаках вни­мания».

Что же касается английского министра иностранных дел, ко­торый в сентябре 1939 года должен был быть обременен множеством серьезных проблем, то он нашел время на то, что­бы разъяснять и оправдывать в беседах с французским послом введение налогов на француз­ский коньяк и шампанское. Ми­нистр финансов подчеркивал, что был вынужден это сделать, добавив при этом несколько об­надеживающих слов: «Потребле­ние шампанского не уменьшит­ся, особенно если англо-фран­цузское сотрудничество обеспе­чит нам победу, к которой мы стремимся».

«Монд», Париж
«За рубежом», 1970 г.