Тернистый путь

В № 18 нашего еженедельника мы сооб­щали, что ежегодную премию Оскара за луч­шую мужскую роль получил впервые негр-актер Сидней Пуатье. Мы перепечатываем из американского журнала рассказ о его жиз­ни. Это типичная история юноши-негра, но только со счастливым концом. Пуатье назы­вают в Америке «негр, которому повезло». Этого нельзя сказать о миллионах его со­братьев.

Когда Энн Бэнкрофт, прошлогодняя лау­реатка премии Оскара, произнесла имя Сид­нея Пуатье, он быстро вскочил со своего ме­ста и широкими прыжками взбежал на сцену. Он обнял Энн, потом повернулся к залу и взволнованно сказал: «До этой минуты я про­делал долгий путь».

Есть люди, которые думают, что премией Оскара Пуатье обязан тому, что он негр (ведь до сих пор ни один негр-актер не полу­чал эту премию). Но Пуатье сам отвечает тем, кто так думает: «Я кадр за кадром смотрю снова и снова свою игру в фильмах и должен признать, что о милости тут не может быть речи».

В своих лучших фильмах Пуатье удалось по­казать те унижения и тот гнев, которые испы­тывает негр, причем он избежал театрально­сти, и его образы глубоко художественны.

Его грузчик в фильме «Окраина города» — это и смешливый паренек и в то же время лидер, который ведет за собой людей. В «Школьных джунглях» он правдиво играет сту­дента, а в «Восходящем солнце» рисует зло­ключения замученного, глуповатого и честолюбивого  молодожена. У героя «Полевых лилий» страдания запрятаны глубоко внутри маской беспечности. Пуатье выражает эти страдания скупо, но ярко—то словом, то жестом.

Отец  и мать Пуатье — бедные фермеры, занимавшиеся выращиванием помидоров в Кэт-Айленд, на Багамских островах. Один или два раза в год они отправлялись на паруснике во Флориду, чтобы продать помидоры. Во время одной из таких поездок и родился их восьмой ребенок — Сидней. Так случайно он американским гражданином. Через несколько лет после неурожайного года ферма пришла в полный упадок. Сиднею было тогда 15 лет. Отец решил, что американское гражданство может спасти мальчика от голода и отослал сына к своему брату в Майами.

В  Майами он работал сторожем автомобильной стоянки и научился понимать надписи: «Только для белых» и «Только для цветных». Через год он уехал в Манхэттен (Нью-Йорк) с полутора долларами в кармане. Там он увидел еще одну надпись: «Требуются мойщики посуды». Он стал мойщиком. Спал в общественных уборных или, если было тепло, на ах. В 1943 году он прибавил себе несколько лет и пошел в армию. Ему было 16. Его  сделали санитаром в психиатрическом госпитале, а немногим больше года спустя он сам заболел нервным расстройством.

Снова началась пора скитаний и случайной работы. В это время он заинтересовался театром. Однажды он увидел в газете объявление, требуются актеры в Негритянский театр, шел туда. Но его акцент вызвал смех. Он шел. Купив дешевый маленький приемник, он несколько месяцев по вечерам учил интонации, повторяя слова за диктором. Через год его приняли в театр. Первая пьеса с его участием, «Лисистрата», не имела коммерческого успеха и провалилась, но Пуатье был замечен критиками. Так и началась его жизнь актера.

Сидней Пуатье покинул Голливуд вскоре после церемонии: он не принадлежит к типу голливудских актеров. Его друзья в Нью-Йор­ке, по его словам,— «гладильщики в прачечных, шоферы грузовиков, санитары в больни­цах— друзья, которых я приобрел в годы скитании по дорогам и которых я, к счастью сохранил».

Сейчас Пуатье пишет пьесу «Шестьсот к од­ному». Это пьеса, говорит он, «о растрате молодежи». О будущем он говорит так: «Я — негр, и у меня никогда не будет таких воз­можностей, как у Бэрта Ланкастера или Мар­лона Брандо».

«Тайм». Нью-Йорк.

«За рубежом» 1986 год.