Все в норме

В далекие годы моего советского детства все было проще. Я нередко отправлялся в школу и врал, что «забыл тетрадку дома», а при желании мог и прогулять – у матери было несколько бланков справок, полученных от знакомой врачихи, и, приложив усилия, я мог уговорить ее написать пару симптомов да подписаться – каждый раз другим именем. В прогулах был легкий налет позора, но я с детства затвердил азбучную истину советского времени, что врать человеку и врать государству – совершенно разные вещи. Сдержать слово, данное человеку – дело чести. Говорить же о чести в отношениях с государством было бы просто смешно.

В Японии, во всяком случае в наиболее многочисленном среднем классе, эта мораль не работает.

Ночь, пустынная улица, ни одной машины, но пять человек стоят у светофора на переходе, дожидаясь зеленого. Клочок земли у горной реки, страшный холод и десяток палаток, у каждой из которых продрогшие рыбаки варят рис на крошечной газовой горелке – в тридцати километрах вниз по течению висит табличка: «Костры не разжигать». И следование нормам не ограничивается запретами.

Японец просыпается утром и завтракает с женой и детьми, аккуратно встраивая свое поведение в рамки, приличествующие роли отца и мужа – редко глядя жене в глаза, сурово поучая детей. Идет на работу, здороваясь по дороге с окружающими, как подобает образцовому соседу – коротко выдавая каждому шаблонные фразы о погоде. В фирме услужливо говорит с вышестоящими, на равных – с теми, кто поступил в фирму одновременно с ним, и свысока – с подчиненными. Одаривает лучезарными улыбками клиентов. Казалось бы, нормы покрывают абсолютно всю жизнь японца. Не всю. Есть одно место, дающее человеку санкцию отступить от норм – кабак.

Японцы ходят выпивать почти каждый вечер – или с сослуживцами, или с членами семьи. Эти два или три часа – не на работе и не дома – время, которое японец проводит игриво. Я долго не мог понять, отчего в кабаках всегда так много смеха, развязности, даже агрессии. Потом понял. Здесь народ играет в весьма сложную игру, где каждый провоцирует остальных на отход от норм.

За столом большинство разговоров – о том, как видели кого-то в других социальных ролях: профессора – в роли дедушки, подвыпившего начальника – в роли нарушителя правил дорожного движения, покорного новобранца фирмы – в роли строгого старшего брата. Цель игры: доказать, что каждая маска – всего лишь маска.

Выигрывают, во-первых, те, кто может много выпить, не пьянея, отчего в Японии очень высоко ценят тех, кто «силен в сакэ». Во-вторых, те, кто знает, какими нормами можно пожертвовать, а каких стоит придерживаться до конца. Так или иначе, кабак лучше всего показывает то, как японцы видят общество и себя в нем. Общество – бесконечный набор сцен, каждая со своими нормами.

Для человека русской культуры этот расклад неудобен. Мы привыкли разделять и себя, и других на формальную и неформальную сферы. Как учил орфографии один великий преподаватель русского языка, «чувствуем мы с «в», а вот участвуем без». Со «своими» мы чувствуем, с чужими – либо участвуем, оставляя всевозможные «в» дома, либо пытаемся и здесь наладить «человеческие отношения». А в отношениях с государством никакому «в» просто не место.

Моя дочь каким-то чудом успела доделать свою страницу и отправилась в школу. Выучив весьма японский урок – что обязательства, данные государству, так же важны, как и обещания, данные человеку. С такой установкой общество функционирует лучше. Но одно мне не дает покоя.

Давая нормам верховодить в твоей жизни, не теряешь ли ты больше, чем получаешь? Другими словами, если в каждом участии ставить букву «в», не пропадет ли она из чувства?