Быть итальянцем

Мамин день

Итальянское воскресенье – неисчерпаемый источник информации для человека, стремящегося познать суть Италии.

Воскресное утро. Густой запах кофе и горячей выпечки выманивает на улицу первых горожан. До обеда они будут перемещаться из одного бара в другой, вяло перелистывать свежие газеты и с интересом внимать городским новостям в изложении знакомых и приятелей.

К часу дня городок опустеет: время обеда в Италии — это святое, а воскресный обед свят вдвойне.

Воскресенье к тому же мамин день. Конечно, значение итальянской мамы не меньше и в будние дни, но в воскресенье оно обретает особый, ритуальный статус. Итальянский сын в любом возрасте сохраняет связь с мамой, ее влияние на него с течением времени не ослабевает. Возведенные на пьедестал домашнего божества сыновья нередко засиживаются в родительском гнезде до седых волос (собственных, не только родительских!).

Воскресный обед у мамы обилен, вкусен и в целом приятен, несмотря на чрезмерную растянутость во времени.

Меню продумано до мельчайших деталей с учетом сильных местных гастрономических позиций, сыновних предпочтений и сезона. Неизменное осеннее antipasto — закуска, состоящая из сыровяленой ветчины со свежим инжиром вместо более привычной дыни. Затем первое блюдо – паста, которая заменяет суп в обеденное время и ни в коем случае не является гарниром, еще одно первое блюдо — ризотто, или еще раз паста, но уже другой формы и в другом соусе. Основное блюдо — ножка молочного ягненка в красном вине с как раз созревшими мучнисто-сладкими каштанами и гарнир — картофель, отварная салатная зелень, слегка обжаренная в оливковом масле с чесноком. Десерт — открытый пирог из песочного теста с вишневым вареньем или пропитанная ромом неаполитанская «бабба», фрукты (съедобные разноцветные кактусы «опунция» этой осенью особенно хороши), тарелочка сыра (здесь и классический пармезан, и крошащийся пекорино с большим сроком выдержки, и нежный мягкий козий сыр), и уж совсем под конец нужно выпить из рюмки немного лимонного ликера лимончелло или виноградной водки граппы и крепкого кофе в крошечной чашечке на один глоток.

Мамино замечание по поводу уставшего вида сына или инстинктивное движение руки, поправляющей крахмальный воротничок сыновней рубашки — это отточенное годами практики метание камня в огород невестки, которая, разумеется, неспособна заботиться о нем так, как это делала мама. Впрочем, такой антагонизм редко перерастает в открытый конфликт, поскольку заключению брака, как правило, предшествует одобрение мамой избранницы сына.

Материнская любовь частично в ответе за сложную демографическую ситуацию в стране. Итальянцы очень осмотрительно подходят к заключению брака, ведь неудачный брак обойдется им недешево. В случае развода итальянский закон безоговорочно встает на сторону женщины и обязывает бывшего мужа сохранить ей материальный уровень жизни, к которому она привыкла в браке. Нередки случаи, когда, оставшись после развода «в одних трусах», незадачливые мужья возвращаются к маме. Ну а самый беспроигрышный вариант — проживать в родительском доме и состоять годами в так называемом fidanzamento, то есть официально встречаться с девушкой без непременного обязательства женитьбы, по-прежнему идентифицируя себя как bravo ragazzo (хорошего парня) и в пятидесятилетнем возрасте. Их, вечных ragazzo, сопровождающих маму, часто можно встретить среди праздно гуляющих на воскресных улицах.

Наследники Казановы

Моя закадычная подруга из детских времен, ни разу в Италии не бывавшая, обижается, когда я смеюсь над ее наивными представлениями об итальянцах. Она искренне верит, что среднестатистический итальянец – это эдакий холеный мускулистый зверь, перед шармом и галантными манерами которого капитулирует даже самая неприступная женщина. Одним словом, latin lover.

Моя бедная подруга даже не предполагает, как тяжело современным итальянцам дается эта роль (Берлускони в расчет не берем, ему вообще все дается легко и непринужденно).

Итальянки давно отошли от кухонной плиты, предпочтя ей занятость на полный день вне домашних стен и, как следствие, финансовую и мировоззренческую независимость. Они самодостаточны, эгоистичны, в меру критичны и очень требовательны. Так что правила игры действительно изменились: итальянские мужчины все чаще сетуют на то, что выбирает всегда женщина.

Любовный пыл нынешнего охотника-завоевателя очень быстро гаснет (кому охота долго и впустую напрягаться?), если неблагодарный объект внимания немедленно не падает к их ногам. Единственный способ залечить сердечную рану — изменить объект охоты. Перескакивать с объекта на объект приходится часто, в надежде что лавры непревзойденного любовника достанутся на этот раз без особых усилий и ущемленного эго.

Увы, вкус самого процесса соблазнения, кажется, утрачен. То, что было некогда искусством, превратилось в некое подобие рутинной обязанности соответствовать образу.

«Ты утрируешь!» — возмущается подруга.

Нет, я апеллирую к статистике!

В докладе, подготовленном гинекологами, сексологами и андрологами к IX конгрессу Европейской федерации сексологии, утверждается, что только 60 итальянских пар из ста занимаются любовью. Оставшиеся 40 бездействуют в основном из-за отсутствия желания у мужчин, которым поставлен удивительный диагноз «анорексия под простынями».

Все чаще и чаще итальянцы разных возрастов вступают в интрижки в многочисленных чатах: в интернет-пространстве так легко выдавать себя за ненасытного супермачо. Не так давно разразилась целая серия скандалов из-за связей высокопоставленных политиков, добропорядочных мужей и отцов семейств с трансвеститами…

Им действительно нелегко, наследникам великих любовников прошлого. Средства массовой информации активно эксплуатируют тему секса, создавая образ неутомимого красавца-спермозавра. А на самом-то деле, согласно социологическому исследованию, среди жителей европейских стран, которые предаются регулярному, безмятежному, счастливому сексу, итальянцы оказались лишь на 11-м месте, уступив и немцам, и англичанам, и голландцам, и чехам.

Так что же, латинский любовник обмельчал, превратившись в один из мифов и легенд Средиземноморья? И следует ли так безоговорочно верить медицинской статистике? Ведь она охватывает не все взрослое население, а лишь некую его часть, нуждающуюся в помощи. А собственно латинскому любовнику и его счастливой подруге/подругам помощь сексопатолога не нужна: сами хорошо справятся!

Истинные таланты латинского любовника раскрываются, когда мужчине действительно нравится женщина. Итальянцы всех возрастов, от мальчишек пубертатного возраста до дедушек, смотрят на красивую женщину особенным взглядом, который несвойственен практикующим регулярный секс немцам, англичанам, голландцам. В нем и восхищение красотой, и признание женского превосходства, и вожделение, и простодушие, желание обладать и наслаждаться. В их взгляде — интрига, игра, манящее обещание, смирение и господство, горячность и готовность подождать. Они забывают о необходимости соответствовать образу и отдаются во власть чувства.

Театр мимики и жеста

О том, что язык жестов далеко не универсален, я призадумалась, увидев смущение своих русских приятелей, недоумевавших, почему добродушная Франческа, пригласившая нас на обед, сверлит пальчиком дырку в своей щеке, выказывая таким привычным для итальянцев и необычным для русских людей образом удовольствие от еды. Расправившись с обедом, она сложила кончики пальцев вместе и, приблизив их ко рту, издала смачный «чмок», заменивший банальное словесное «вкусно».

Принято считать, что богатая жестикуляция развита в первую очередь у жителей теплых стран: дескать, не одеревеневшие от холода мышцы эластичней, живей.

В размашистых и зачастую порывистых движениях итальянцев всегда поражает диапазон движений, использующих весь анатомический резерв.

Жесту в Италии покорны все возрасты и социальные слои. Сочные, щедрые, иногда смешные, иногда откровенно вульгарные, они присутствуют в арсенале итальянца независимо от положения в обществе, поскольку являются в первую очередь частью национальной, а не личной культуры. Здесь никого не шокирует жест, к которому прибегают мужчины, чтобы уберечь себя от сглаза: сжимающим движением пятерни они прикасаются к своему символу фертильности, даже когда находятся в публичном месте в присутствии дам!

Другой вариант защиты от сглаза — опущенные вниз мизинец и указательный палец руки, а вот обращенные вверх они превращаются в знаменитый жест «рогоносец», одно из самых обидных оскорблений или ниспосылаемых проклятий.

Недвусмысленно поднятый вверх средний палец руки груб и вульгарен; к этому жесту нередко прибегают, когда страсти накалены настолько, что не до приличий. Этот жест в ходу и среди итальянских политиков. Депутат парламента Даниела Сантанке наградила таким жестом в прямом эфире знаменитую юмористку Лючану Литицетто, которая зацепила ее в своей телевизионной программе. Юмористка парировала, Даниела не растерялась и еще раз гневливо ответила неженским жестом в творческой обработке: на взметнувшемся вверх среднем пальце руки она вращала несуществующее кольцо. Юмористка не осталась в долгу и показала Даниеле, как «сдают кровь из вены», резко согнув вытянутую правую руку и зажав в месте сгиба пальцы левой руки. Этот жест приходит на помощь темпераментным итальянцам (и, разумеется, итальянкам), когда одного только среднего пальца недостаточно, чтобы передать всю гамму обуревающих их агрессивных чувств.

Итальянцы – народ публичный, театральный, и яркий выразительный жест — способ самоутверждения и привлечения к себе внимания. Безудержная жестикуляция настолько впиталась в их body language, что они жестикулируют, даже разговаривая по телефону, когда их никто не видит.

Сложенные в щепоть пальцы, которыми энергично потрясают в воздухе — это раздраженный вопрос «чего тебе надо» или «не мели ерунду»; вращательное движение растопыренными пальцами, которые при этом сгибаются, начиная с мизинца, смыкаясь затем в кулаки, говорит о воровстве; движение от себя сомкнутыми пальцами под подбородком означает пренебрежение и незаинтересованность в предмете; оттянутое указательным пальцем нижнее веко – хитрец; энергичное постукивание ребром ладони по правому боку – голод; прикосновение к мочке уха – обозначение адептов однополой мужской любви.

Наблюдая за дочерью своих друзей малышкой Лючией, которая использует взрослые итальянские жесты, правильно складывая крошечные пальчики в жестовые фигуры, я ловлю себя на мысли, что жестикуляция является частью культурного кода страны, который иностранцу невозможно освоить в совершенстве. Мой приятель интеллектуал Марио, которого я иногда прошу для поднятия настроения продемонстрировать какой-нибудь колоритный итальянский жест, смеется над моими неуклюжими попытками подражать ему. «Мы импульсивны, — объясняет Марио. — Мы тактильная нация, поэтому наши руки все время в движении. Жест — это продолжение нас самих…»

Итальянский стиль

В любой многоликой толпе за пределами Италии итальянцев опознать очень просто, даже если они молчат и не жестикулируют. В присущей только им манере одеваться есть шарм и лоск, которые принято определять как «итальянский стиль».

Из чего же он состоит? Комфортность, добротность, качество, натуральные ткани, гармоничная цветовая палитра, правильная сочетаемость цветов, фасонов и аксессуаров, отличный крой и великолепная посадка. Мужчины шикарно смотрятся в тонких кашемировых пуловерах нежной окраски, в водолазках с высоким воротом, который называют здесь «dolce vita», крахмально-свежих безукоризненно наглаженных рубашках со стильными воротничками, которые подобраны в тон пуловеру. С наступлением первых холодов на улицах появятся щеголи в ладно скроенных облегающих коротеньких курточках: в них масса деталей и в то же время ничего лишнего — интересная строчка, карманы и кармашки, необычная застежка, заклепки, пряжка, добротная практичная ткань. Галстуки по большому счету — удел офисных служащих, те же, кто таковыми не является, отдадут предпочтение шарфу, который можно либо повязать, сложив вдвое и пропустив концы через петлю, либо с элегантной небрежностью обмотать вокруг шеи. Неизменны темные солнечные очки, много хорошего дорогого парфюма и мокасины Tod’s или закрытые туфли Hogan на толстой подошве. На первый взгляд они напоминают ортопедическую обувь, но на самом деле сшиты идеально по ноге, походка в них пружиниста, легка и уверенна; к тому же они стильно смотрятся с джинсами, узкими брюками и приталенными пиджаками с боковыми разрезами.

И все-таки даже они, признанные модники с хорошим чувством стиля, допускают оплошности и иногда грешат обилием аксессуаров, такими как серьга в ухе, перстни, цепочки и ужасные массивные браслеты, состоящие из крупных пластин-звеньев с вытисненными на них буквами, которые складываются в имя владельца, перебором в цвете (красные мужские мокасины, леопардовая оправа для очков, или яркий ремень из крокодиловой кожи отдают дурновкусием), татуировками, которые выставляют напоказ, словно дизайнерскую одежду.

Кстати о дизайнерской одежде. Итальянцы, безусловно, гордятся тем, что их дизайнеры диктуют мировую моду, но это не значит, что в выборе одежды они обязательно руководствуются национальным вопросом. Состоятельная буржуазная публика с устоявшимися вкусами и стабильно-хорошим финансовым положением отдает предпочтение добротным респектабельным маркам, выбирая как Армани и Фенди, так и Шанель, Баленсиагу и Луи Вюиттона. Всегда в моде — плащи от Берберри и кашемировые изыси Брунелло Кучинелли. В гардеробе модников со спортивной фигурой — поло от Ральфа Лорена, джинсы от Армани и куртки или пальто марки Fay, которая принадлежит обувному королю Диего делла Валле (тому самому, который владеет и марками Hogan и Tod’s). В почете и Гуччи, но особое место в модной иерархии ему здесь, в отличие от России, не принадлежит.

Свой гардероб модники-итальянцы обновляют-пополняют постоянно: в начале, в разгар и в конце сезона, когда начинаются долгожданные распродажи и наконец-то можно побаловать себя какой-нибудь стильной дизайнерской вещицей, заблаговременно отслеженной в шикарной витрине, перед которой нужно оказаться во главе очереди в первый день распродаж.

Stare bene

Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему Италию помимо самих итальянцев любят почти все: европейцы, азиаты, арабы и даже американцы? Такое единодушие встречается очень редко.

Очевидно, дело в том, что Италия в очень удобной и приятной форме воплощает универсальные представления о жизни, которая удалась. Ее ценности понятны представителям самых разных культур и религий, поскольку основаны на простых вещах.

Отправная точка всех итальянских начинаний и свершений — «stare bene», что-то сродни английскому «to be well». Хорошо себя чувствовать физически, ментально, в финансовом отношении, находиться в соcтоянии гармонии с самим собой и окружающим миром — у этого итальянского понятия очень созидательный характер. Не потому ли итальянцы лучшие в мире повара, виноделы и сомелье, портные, мастера-обувщики, модельеры, дизайнеры, художники, архитекторы, ювелиры, мебельщики?..

Важнейший элемент «stare bene» — трепетное отношение итальянцев к деньгам.

Итальянцы принадлежат к нациям накопителей. Как правило, в банке или, по старинке, на почте у них водится депозитный счет со сбережениями, эдакий гарантийный запас на всякий случай. Сбережения многим достались от родителей, которые заработали эти деньги тяжким трудом; нынешний статичный ВВП в былые времена рос как здоровый малыш на грудном вскармливании.

При этом итальянцев сложно назвать скрягами: они легко расстаются с деньгами, которые оплачивают их уют, комфорт, удовольствия. Основные статьи расхода — качественные продукты питания, хорошие рестораны, добротная одежда, услуги спа-индустрии и wellness, путешествия, мобильные телефоны последних моделей и путешествия. С поправкой на кризис путешествия стали немножко короче, в интернете стали чаще искать горящие туры, в рестораны ходят немного реже, чем раньше, но сути дела это не меняет.

Мой знакомый Пьетро, с нуля создавший свой бизнес — процветающее даже в нынешнюю кризисную эпоху промышленное производство — с утра до ночи, по субботам и в священный итальянский Феррагосто пропадает на своем заводе. Нередко его можно встретить в рабочем комбинезоне в цехах, где он трудится наряду со своими рабочими. Его жизненное кредо: «Комфортная жизнь стоит дорого; достигнув определенного уровня достатка, я должен его поддерживать».

Как же совместить любовно-трепетное отношение итальянцев к деньгам с необходимостью их тратить? У Пьетро для этого есть хитрая металлическая скрепка-держатель для банкнот. Когда денег много, скрепочка разжимается легко, по мере того как их становится все меньше, она сжимается все сильнее, а когда купюр остается совсем мало, отнять их у скрепочки практически невозможно.

Текст: Ирина Будзивула
Фото: istockphoto.com