Дешево и тесно

Метро состоит из одиннадцати основных линий, в дополнение к которым в 90-х годах были пущены так называемый «трен лехеро» (двухвагонная электричка в южном районе города) и «трен субурбано» (современный сидячий экспресс, который соединяет северный район с густонаселенным предместьем столицы – Эстадо-де-Мехико. Но и эти дополнения не спасли основные линии подземки от перегрузок.

Рекордный пассажиропоток объясняется просто: как-никак речь идет о городе с населением более двадцати миллионов человек, большинство которых не обладает достаточными средствами для покупки автомобиля и не может подтвердить свои доходы для получения кредита в банке. Вот и приходится пользоваться самым дешевым – всего два с половиной песо за проезд (чуть меньше 5 рублей) – транспортом.

В час пик на центральных станциях войти в вагон практически невозможно. И даже если это удается, находиться внутри небезопасно: ребенка, например, могут просто раздавить — вновь входящие напирают с нечеловеческой силой. Чтобы остановить рост и без того высокой статистики травм, с некоторого времени в метро Мехико ввели новое правило: в часы пик в первых трех вагонах поезда на основных ветках могут ездить только женщины, престарелые и дети до 11 лет.

В эти часы на каждой платформе на входе в зону посадки в «женские» вагоны устанавливается полицейский пост. Через маленькую дверцу между заграждениями проходят только избранные: полицейский пристрастно оценивает возраст входящих детей и состояние престарелых, которые желают воспользоваться услугой. Если субъект мужского пола — особенно это касается юношей студенческого возраста — сможет незаметно преодолеть кордон и его обнаружит другой полицейский, проверяющий вагон в дороге, парню несдобровать. Впрочем, усердно красящиеся и прихорашивающиеся в дороге женщины и сами весьма неприветливо встречают мужчин всех возрастов, включая представителей сексуальных меньшинств.

Разумеется, специализированные вагоны наполняются не так, как простые, но это вовсе не значит, что в них найдется сидячее место для каждой желающей. К тому же все входящие в него уже «право имеют», и тех, кто добровольно захочет уступить место кому-то, экстренно в нем нуждающемуся, немного. Помню, как я на девятом месяце беременности пожаловалась мужу-мексиканцу на то, что сидящие в женском вагоне пассажиры сначала пристально смотрят на меня, а потом преспокойно отворачиваются или закрывают глаза и даже не двигаются с места. На это муж ответил: «Ты очень белая. Считается, что у белых больше шансов пробиться в элиту. Они не понимают, что ты вообще делаешь в метро. С их точки зрения, такая, как ты, должна рассекать на лимузине. Раз ты этого не делаешь, значит ты иностранка. А это еще хуже». Однажды перед прибытием поезда на многолюдную станцию рядом со мной оказалась другая беременная, совсем еще девчонка. По всему было видно, что ей стало плохо от духоты вагона, и она рассеянно оглядывалась: может, найдется сидячее местечко. Я попыталась сказать об этом одной молодой особе напротив — и получила в ответ: «Вот пошла бы и взяла ей такси, раз такая добрая». К счастью, рядом сидела врач — она-то и выручила…

После урочных часов в некоторых случаях за вагонами сохраняется статус женских, хотя и без особой полицейской охраны. Но на многих линиях границы стираются, и в них может зайти любой. А поздним вечером и ночью в женских вагонах встретишь разве что гомосексуалистов и проституток. Обычные мексиканки из чувства самосохранения в такое время стараются в метро не показываться.

Текст: Екатерина Кульганек