Добавить сайт в избранное
Глобальный экономический кризис позволил Италии не испытывать обычных угрызений совести из-за того, что ей лень соревноваться с соседками по Евросоюзу в гонке за преумножение ВВП. Он позволил ей немного побыть самой собой – ленивой, красивой и довольной жизнью.
Весной 2009 года мы встретились с приятельницей, изучающей экономику в месте, меньше всего для этого подходящем – Флоренции. У нее было море новостей: новый парень из фитнес-клуба, выходные в Калабрии, котенок… У меня тоже были новости: половину нашего немецкого издательского дома сократили, мой муж, финансовый аналитик в Париже, готовился к вынужденной переквалификации в курьера FedEx, по почте приходили резюме друзей с припиской «никакой срочности, но если вдруг что-то подвернется, вспомни обо мне».
Когда удалось взять слово, я, забыв про парня, Калабрию и котенка, спросила: «Ну как вы там, в кризис?»
— Кризис? Какой такой кризис? – изогнула бровь Анжи. – У нас все классно: работы как не было, так и нет, зато цены падают.
Анжи уехала во Флоренцию, оставив меня раздумывать над феноменом итальянской экономики, которая, перебиваясь с шатко на валко во времена всемирного экономического подъема нулевых, вдруг расцвела на руинах банковской системы и банкротстве девелоперов. Обыватели радовались падению цен, особенно на экспортные товары (на этом фоне 20-процентное подорожание родной пасты выглядело полной нелепостью; но ведь итальянская экономика и держится на нелепостях). Бизнесмены заметили, что подешевела аренда офисов и складских помещений. Наиболее пострадавшая часть итальянского социума – работники сектора машиностроения – и те несколько месяцев радовались жизни благодаря «касса интеграционе».
Барбара, сотрудница римской турфирмы и убежденная гедонистка, говорит, что, несмотря на постоянное сетование людей на отсутствие денег, очереди перед рестораном короче не стали и турагентства на отток клиентов тоже не жалуются. Урезание расходов на развлечения и отдых, зафиксированное Istat вслед за статистическими бюро других европейских стран, связано вовсе не с тем, что итальянцы стали меньше развлекаться и отдыхать. Просто в пиццериях и барах появились антикризисные меню, а отели сбросили цены. Юг Италии отличился особой щедростью: в период феррагосто, традиционных августовских каникул, скидки на размещение в гостиницах составили 20%. «Итальянцы не экономят на том, что может дать им хоть немножко счастья, — говорит Барбара. – То есть на ЕДЕ и на ОТДЫХЕ».
В России кризис стал темой послеобеденного трепа, перекуров на лестничной площадке и девичников. Он обрел антропоморфные черты, а для кого-то и имя собственное (часто созвучное с именем начальника отдела кадров). А меня между тем навестил старый знакомый из северо-итальянского города Тренто; в России он имеет впечатляющий бизнес-спектр – от строительства аэропорта до мерчандайзинга яичных равиоли.
— Ну и как вы там, в кризис? – нетерпеливо спросила я.
— О, у нас все очень живенько! – обрадовался вопросу Чезаре. – Правительство неожиданно для всех стало хорошо работать. Бизнес встрепенулся. Мы вообще благоденствуем: русские – немногие, у кого остались деньги и желание их тратить.
— А что, кризис ликвидности, замороженные стройки, невозвраты по ипотеке вас не касаются?
Чезаре пожевал губу.
— Понимаешь, есть такое место на земле, где люди всегда – всегда! – будут мечтать купить недвижимость. И это место… Правильно, Италия.
Чезаре уехал в Тренто, а мой пытливый мозг уже формулировал тему кандидатской диссертации об экономическом чуде Апеннин. Что за антиген такой у этих итальянцев, заставляющий их пировать во время чумы? Ведь голые факты по Италии удручают не меньше аналогичных данных по другим странам Евросоюза: два важнейших сектора экономики – автомобилестроение и мебельная промышленность – живут на аппарате искусственного дыхания. Многие мелкие мебельные фабрики не пережили феррагосто’09. Стабильным остался только спрос на дизайнерскую мебель со стороны России, где богатые люди исторически предпочитают конвертировать ненадежные рубли в красивые вещицы.
Автомобильный гигант «Фиат» объявил о сворачивании производства на нескольких ключевых заводах. Работники переведены на режим касса интеграционе. Сначала из стабилизационных фондов государства им выплачивали 80% зарплаты, потом компенсации снизили до 50%, а потом отчаявшиеся социальные службы и вовсе залезли в пенсионные накопления, начисляя бездельничающим автомеханикам четверть зарплаты за счет будущей пенсии. Немудрено, что многие коммуны погрузились в меланхолию.
Стремительно таял объем продаж итальянской продукции в сегменте предметов роскоши. Обнищание потребителей совпало с другим неприятным следствием экономического упадка – массовым вымиранием мелких и средних посреднических фирм за рубежом. Для Анны, агента русской консалтинговой компании в Падуе, 2009 год определенно был удачным — ей стало гораздо проще продавать услуги своей фирмы: «Прежде переговоры заканчивались на том, что компания уже работает с Россией и новое партнерство ее не интересует. Теперь же все судорожно ищут альтернативы».
Однако кризис в Италии не развился как эпидемия. Напротив, очаги заражения четко локализованы: на ее цветущем теле язвами смотрятся только несколько городов, связанных с пострадавшими отраслями производства, — Турин, Мельфи, Имола, Брианца и остров Сицилия. В массе своей жители Италии демонстрируют невиданную для них веру в светлое будущее. Обычно когда разговор заходит о состоянии дел на внутреннем рынке, итальянцы грустнеют, жмут плечами и бубнят «Больной скорее мертв, чем жив». А сейчас? Расправляют спину и тоном ведущего утреннего шоу сообщают: «У нас все классно!». В чем их секрет, и главное, почему они до сих пор его не запатентовали?!
Как ни странно, секрет этот в том, что Италия готова – и была бы даже рада – стремительно деградировать, вернувшись в безмятежное аграрное прошлое. Итальянцы развращены окружающей благодатью, древнеримским наследием и заботливыми мамочками. Если все рушится, итальянец не станет суетиться: он сядет под оливой, подставит лицо солнцу и будет сидеть, пока все не разрушится окончательно. Кажется, эти люди только и ждут сигнала, чтобы снова перестроиться на натуральное хозяйство.
Амбициозное, рисковое, нетерпеливое меньшинство ищет новые возможности за пределами Италии. Спокойное, довольное и стабильное большинство плотно занялось собственным огородом. Умение подлаживаться под погоду – высшая из сельскохозяйственных добродетелей.
Самое точное объяснение иммунитета Италии к кризисной горячке дал малограмотный мороженщик Микеле из Катании: «Мы бережливые, у нас есть море, рыба и земля». Микеле получает свои полторы тысячи евро за то, что наполняет вафельные стаканчики домашним джелато, и бестрепетно смотрит в будущее. Ведь туристы, если они в Италии, никогда не откажут себе в ванильном рожке. Есть вещи, спрос на которые кончится вместе с самой Историей, и Бог распорядился так, что абсолютное большинство этих вещей хранится в длинном голенище апеннинского сапога.
Касса интеграционе – блестящая находка итальянской социальной системы, курируемой строгими профсоюзами: в случае временных трудностей у предприятия сотрудников не увольняют, а отправляют в бессрочный отпуск с сохранением части жалованья (от 80% до 25%). В 2009 году автомобильные заводы – градообразующие предприятия для некоторых регионов Италии — свели производство к критическому минимуму, переведя штат на этот режим. Иными словами, целые города бездельничали на законных основаниях. Что, если вдуматься, совсем неплохо для нации, научившей многострадальное человечество сопрягать слово «жизнь» с определением «сладкая».
Статистическая эйфория
В первом триместре 2009 года Италия находилась в легкой эйфории оттого, что ее показатели безработицы на одну десятую процента отставали от среднеевропейских (74,% против 7,5%). Одна десятая процента для кого-то, может, и ерунда, но только не для Италии: она привыкла немного портить статистику Еврозоны в вопросах экономики; кроме того, Испания, ее соседка и соперница, переживала безработицу как национальное горе. Однако OSCE, Европейская организация по безопасности и кооперации, ведающая, в частности, состоянием дел на общеевропейском рынке труда, предостерегла Италию, а вместе с ней Германию и Францию, что пик безработицы у них еще впереди. Если для Японии, Штатов, Испании и Ирландии 2009 год стал критическим в смысле сокращения рабочих мест, то этим трем странам стоит ожидать его в году наступившем. Между тем, Международный валютный фонд, обнародовавший свой доклад о цифрах глобальной экономики через две недели после доклада OSCE, предвидит официальную безработицу в Италии на уровне 10,5%, что в пределах средних значений по Европе – 10%. Итальянцы, конечно, безоговорочно верят МВФ.
Дарья Князева
