Вопрос веры

Дорога до города – оранжевая и пыльная, сухая, неровная. Мы — четверо путешественников из России — прилетели в Эфиопию в канун Рождества. В Москве мороз, а здесь тепло — градусов двадцать пять; впрочем, нежарко по эфиопским меркам. Север страны находится высоко над уровнем моря, на Эфиопском нагорье, поэтому температура вполне комфортная. Мы трясемся в полуживом микроавтобусе, который идет в Лалибелу – священный для эфиопских христиан город, который они считают самым настоящим новым Иерусалимом.

По обочинам, аккуратно перешагивая через камни и канавы с рыжей сухой землей, идут паломники – жители окрестных деревень. И мужчины, и женщины одеты в длинные светлые хламиды, некоторые закутаны в неяркие расшитые вручную ткани, кто-то ведет на веревке овцу или козла, у многих в руках – большой паломнический посох. О том, что сейчас не XI, а XXI век, напоминают лишь следы автомобильных шин на выжженной солнцем оранжевой земле. Поворачивая то вправо, то влево по извилистой горной дороге, мы постепенно приближаемся к цели – бывшей эфиопской столице с древними храмами. В Лалибеле их одиннадцать, они находятся под землей и им тысяча лет. Христианству в Эфиопии – на пятьсот лет больше.

Оно пришло сюда с севера, из Сирии и Египта: проповедники из тех земель прибыли в Эфиопию еще в IV веке. Через пару сотен лет из-за исламских завоеваний Эфиопское царство осталось чуть ли не единственным христианским государством в Африке: страны на севере приняли ислам, а на юге находились земли воинственных африканских племен, недостаточно развитых по сравнению с могучей эфиопской державой. Из-за вынужденной изоляции здешняя вера претерпела не очень много изменений за последние полторы тысячи лет. Догматически эфиопское христианство ближе всего к вере коптов-монофизитов; кроме того, Эфиопия никогда не была ничьей колонией, поэтому влияния католической или протестантской церквей в этой части Африки практически не было. Библия переведена на древний язык гез, который является предком современного эфиопского амхарского; службы проводятся тоже на гезе. Рождество и Крещение эфиопы отмечают так же, как православные – 7 и 19 января, и даже священники похожи на наших: бородатые, с большими крестами поверх рясы, в черных головных уборах-клобуках. До сих пор на территории Эфиопии находятся множество действующих древнехристианских храмов и даже монастырей, а самое священное и почитаемое место – тот самый город с мелодичным названием Лалибела. Туда-то нас и везет тряский микроавтобус со все еще блеющим козлом на крыше.

II.

— Инжера, инжера, инжера! Десять бырр кусок! Покупаем инжеру!

Торговец-зазывала стоит около небольшой забегаловки на окраине Лалибелы. Инжера – традиционное блюдо, серая лепешка из мягкого теста – продается здесь за десять эфиопских у.е. со смешным для нашего уха названием «бырр». Курс – приблизительно два рубля за бырр. Мы покупаем несколько лепешек – их приносят на больших сальных тарелках вместе с несколькими видами чечевичного соуса. Есть нужно руками, обмакивая мягкие прохладные куски серого теста в соус. На вкус кисловато. Мимо внезапно проезжает сине-серая жигули-«копейка»: сказать, что мы удивлены, — ничего не сказать, но потом становится ясно, что таких машин здесь не так уж мало. Жалкие остатки советско-африканской дружбы. Эти «копейки», а еще старые разваливающиеся японские внедорожники, автобусы-рыдваны да набитые до отказа людьми, скотиной и какими-то мешками грузовики – вот и весь местный транспорт. Эфиопия – страна бедная: значительная часть населения живет меньше чем на доллар в день и не может себе позволить ездить даже на осле.

Сейчас Лалибела – бедный поселок, но в средние века она была столицей могучей и гордой эфиопской державы и называлась по-другому – Роха. А современное имя город получил в честь императора Лалибелы, по чьему приказу и были построены храмы-монолиты. Будучи еще наследником, Лалибела отправился в паломничество далеко на север, в Иерусалим, и пробыл там несколько лет. Но в 1187 году войска мусульманского правителя Саладина захватили священный город, и для христиан паломничество на Святую землю стало практически недоступным. Лалибела вернулся домой, решив построить здесь, высоко в горах Эфиопского нагорья, новый Иерусалим. Вскоре по его приказу началось строительство подземных храмов. Почему подземных? Причин было несколько. Первая – на сухих, выжженных солнцем обрывистых скалах было практически невозможно построить устойчивые и долговечные здания. Вторая причина – стратегическая: подземные храмы трудно заметить, пока не приблизишься к ним вплотную. Так храмы нового Иерусалима должны были быть защищены от недоброжелателей.

По приказу Лалибелы в скалах были вырублены огромные колодцы-котлованы, в середине которых возводились монолитные церкви. Хотя слово «возводились» не совсем верное — строительство храмов шло не вверх, а вниз, их не строили, а буквально высекали из непослушного и твердого скального туфа. Работа невероятно сложная, без права на ошибку: неправильно отколотый кусок камня было невозможно поставить обратно на место. Все окрестности Лалибелы, да и сами улицы города были переименованы согласно библейской истории. Местная река, пересыхающая в сухой сезон и превращающаяся в бурный неуправляемый поток в сезон дождей, стала называться Иордан. Один из холмов – Голгофа. Дорога к ней, соответственно, стала Скорбным путем. Новый африканский Иерусалим становился культурным, политическим, а главное – религиозным центром эфиопского царства. Затем он постепенно пришел в упадок, но и сейчас Лалибела остается главным центром паломничества эфиопов.

Мы отправляемся в центр города, к храмам. Идти недалеко: Лалибела – даже не город, а скорее большая деревня или маленький поселок. Дома – невзрачные постройки из камней или глины, крыши покрыты соломой и валежником. По улицам ходят потрепанные пугливые собаки; во дворах, огороженных частоколом, вальяжно расхаживают худосочные курицы, хищно роясь в пыли когтистыми лапами. На улицах невероятно много детей в грязной и заштопанной вдоль и поперек одежде. Завидев нас, они бросаются наперерез, окружают и начинают требовать одежду или пару бырр. Некоторые знают пару слов по-английски, кто-то предлагает купить у них маленькие крестики из козлиной кожи, красивые камни или даже тощих кур, но большинство просто юкает. Словом you («ты»), произнесенном на разные лады, деревенские эфиопы и выражают радость от вида иностранца, и требуют денег, и просят отдать ненужную одежду или пишущую ручку – просто потому, что других слов на английском они не знают. В некоторых районах, еще менее развитых и менее туристических, чем Лалибела, при виде фаранджи – белых людей – сбегается вся деревня. Там юкает и стар, и млад, а потрогать бледнолицего считается знаком удачи.

Вместе с нами и толпой юкающих детей к храмам направляется длинная вереница паломников. Одежды белые или светлые: сегодня праздник, и на службу нужно надевать все самое лучшее. Среди паломников встречаются и священники – их легко заметить по черным клобукам, возвышающимся над толпой. У многих женщин на лбу, висках и груди — татуировки в виде крестов.

Храмы в Лалибеле расположены ниже уровня земли, в огромных дырах-котлованах. Над некоторыми из них стоят уродливые навесы — новодел из пластика и металла, построенный несколько лет назад по приказу ЮНЕСКО. Навесы защищают тысячелетние храмы от воздействия воды в сезон дождей, но вид они портят просто неописуемо. Подойти к храму можно только через узкий туннель-коридор. Такие туннели связывают между собой все одиннадцать лалибельских храмов – по ним можно передвигаться, даже не поднимаясь на поверхность. Во дворе одного из храмов видим большой колодец, вырубленный в виде креста. Воды в нем довольно мало, она мутная, зеленоватая и неприятно пахнет, но паломники опускают в крест-колодец пластиковые бутылки, привязанные к длинным палкам, набирают воду: скоро Крещение, а вода в колодце считается святой. Через некоторое время бородатый священник со строгим профилем разгоняет толпу с бутылками – одна из паломниц решила креститься, и ее нужно окунуть в святой колодец. Несколько человек поднимают и опускают женщину на веревках в зеленоватую воду три раза, а затем вся толпа паломников бурно хлопает в ладоши и издает поздравительные возгласы.

III.

— Бет Георгиос? А прямо идите – увидите. А в аду уже были?

Вопрос застает врасплох. Один из паломников – к счастью, говорящий по-английски и не юкающий – объясняет, что около одного из храмов есть ад. В буквальном смысле. Мы заинтригованы и идем в сторону, которую показал нам эфиоп. Проход между храмами, узкий коридор, внезапно уходит внутрь скалы. Это и есть ад – по крайней мере, так называют это место паломники. Нужно идти минуты три по тесному, низкому и сыроватому туннелю в абсолютной темноте, держась за стенку. Узкий проход в скале и правда оставляет неприятное впечатление – особенно в конце, когда после нескольких минут тесноты и темноты начинает казаться, что он никогда не закончится. Некоторые начинают от страха кричать или выть. Мы выходим из ада, темного и сырого, греемся на солнышке и идем в сторону самого известного эфиопского храма – Бет Георгиос.

В храме неяркий свет пробивается из глубоких каменных окошек, вытесанных, как и пруд со святой водой, в виде креста. В храме довольно много народу в белом; все стоят босиком: снимать обувь перед входом – необходимое условие для посещения эфиопского храма. Своды между залами расписаны искусным орнаментом, на стенах – фрески на библейские сюжеты. Лица святых на фресках – мастерски выполненные, смуглые, эфиопские; головы — с курчавыми черными волосами, у некоторых отчетливо заметна прическа в стиле «афро». Даже младенец Иисус и Дева Мария похожи на жителей Эфиопского нагорья. В восточной части храма, ближе к алтарю, творится мистерия: несколько человек хлопают в ладоши и нараспев произносят слова молитв, в перерывах священник с большим крестом читает Евангелие на языке гез. Он сосредоточенно листает большую древнюю книгу из козлиной кожи, исписанную буквами, похожими на пляшущих человечков. По бокам кто-то глухо и ритмично бьет в барабан. Несколько человек начинают водить хоровод. Так проходит служба во многих эфиопских храмах. Впрочем, сегодня день особенный – Рождество, поэтому службу надо заканчивать поскорее: перед храмом Бет Георгиос, одним из главных в Лалибеле, столпились сотни человек и несколько супружеских пар в белых одеждах, ожидающих венчания. Святой Георгий, в честь которого назван храм, считается покровителем всей Эфиопии, и на Рождество его икона вынесена наружу, к дверям храма, к толпе паломников.

По легенде, все христианское население Эфиопии – это потомки библейского царя Соломона и его супруги, прекрасной царицы Савской. Легенда сомнительная, но красота эфиопов считается по-настоящему царской. В этом можно убедиться, взглянув в лица паломников или даже попрошаек-юкал: тонкие, совсем не типично африканские черты лица, темная, но не черная, а скорее очень смуглая кожа, острые скулы и правильные профили.

Служба заканчивается, народ начинает медленно подниматься с глубины двенадцати метров по длинному и узкому коридору на поверхность. Коридор настолько узкий, а народу так много, что движутся все гуськом, медленно, по сантиметру передвигая ноги. Плоская крыша церкви Бет Георгиос находится на одном уровне с земной поверхностью, уродливого пластикового навеса нет – кажется, при желании можно разбежаться и перепрыгнуть через двенадцатиметровую глубину котлована прямо на нее. Внутри котлована приятная прохлада и полутьма; паломники рассредоточились по светло-коричневой каменной поверхности колодца, несколько пар выстроились в очередь, ожидая начала венчания. Выходит священник – тот самый, с большим крестом, достает другую книгу из козлиной кожи с пляшущими человечками. Толпа начинает петь молитвы, кто-то глухо бьет в барабан. Священник открывает книгу и нараспев читает вступительную молитву, начиная таинство.

Как добраться

Добраться до Эфиопии из России можно двумя способами – с пересадкой в Каире или Стамбуле. Виза выдается по прилете, сроком на месяц. Самолеты приземляются в столице страны, Аддис-Абебе. Оттуда можно добраться до Лалибелы или самолетом (час полета на «кукурузнике» Эфиопских авиалиний), или с пересадками на местных автобусах (в лучшем случае — день пути). Валюта – эфиопский бырр, равен приблизительно двум рублям. Язык – амхарский.

Текст: Варвара Мошарова