Борнео: вид снизу, вид сверху

Борнео, также известный под именем Калимантан, — остров к востоку от континентальной Малайзии. Север принадлежит Малайзии, юг – Индонезии, а на западе маленькой точкой расположилось микроскопическое, но гордое и баснословно богатое государство – султанат Бруней. На Борнео можно найти не тронутые цивилизацией тропические дождевые леса, увидеть носатых обезьян, которых нет больше нигде в мире, забраться на гору Кинабалу — четыре с лишним километра в высоту, полюбоваться, если повезет, на самый большой (и самый вонючий) цветок в мире – раффлезию, посетить центр реабилитации диких орангутанов… Словом, неплохо провести время. А небольшой провинциальный городок Кота-Кинабалу, связанный воздушным сообщением со столицей Куала-Лумпуром – въездные ворота в малазийский штат Сабах, где можно найти все вышеперечисленное. Здесь я и приземлилась и, отыскав ночлег в самом дешевом, но довольно приличном на вид хостеле, отправилась поужинать на ночной рыбный рынок.

Кошмар дайвера

Сам рынок называется «Филиппино-маркет» — контроль на морской границе между северным Борнео и южными Филиппинами практически отсутствует, и небогатые филиппинцы на лодках легко перебираются в обеспеченную Малайзию. Местное правительство относится к потоку нелегалов вполне дружелюбно, и филиппинцы легко находят себе работу в Кота-Кинабалу – например, рыбача и торгуя уловом на рыбном рынке.

Сам Филиппино-маркет – длинная вытянутая широкая бетонная площадка между одним из самых дорогих отелей в Кота-Кинабалу и морем. Не знаю, как относятся обитатели отеля к такому соседству: рынок открывается к вечеру, и до глубокой ночи там царит шум и рыбный смрад. Впрочем, к смраду быстро привыкаешь и перестаешь его замечать. На площадке под тентами от дождя стоят сотни разнокалиберных столиков с невиданными рыбами и морскими гадами. Те, что побольше, плавают в больших бадьях, косясь на посетителей блеклыми выпуклыми глазами; другие, помельче, просто вывалены на прилавки огромными кучами. Чуть подальше от отеля ассортимент меняется: вместо рыбы на прилавках можно увидеть овощи, зелень, приправы или довольно жирные общипанные куриные туши. В рыбных кучах можно копаться, выбирая рыбешку или морского гада посочнее. Это кошмар дайвера: красивые тропические рыбы ярчайших цветов и невероятных форм продаются по воистину смешным ценам. Небольшой осьминог – два ринггита (около 20 рублей), рыба-еж – десять, а огромный кальмар размером с половину человеческой ноги – чуть меньше сотни. Можно купить и приготовить дома, а можно сделать рыбное барбекю прямо на месте: около многих столиков есть небольшая жаровня с решеткой, и там, как на костре инквизиции, поджариваются рыбы-попугаи, осьминоги, скаты и филе акулы.

Я решила купить осьминога – они вкусные, а их щупальца аппетитно хрустят на зубах. Покопалась в куче морских гадов, выбрала осьминога, веселый продавец-филиппинец вывалял его в специях и швырнул на жаровню. Пять минут – и ужин готов! Осьминог, надо признать, оказался немного пережаренным, но все же неописуемо вкусным.

Реабилитация орангутанов

После пары дней в Кота-Кинабалу я направилась в Сепилок – маленькую деревушку в центре штата Сабах, в шести часах езды от города. В Сепилоке находится центр реабилитации орангутанов. Борнео и северная Суматра – единственные оставшиеся ареалы обитания этих огромных приматов, и работа реабилитационного центра направлена на то, чтобы, вылечив больных или изъятых у браконьеров орангутанов, отпустить их обратно в джунгли. Туристов пускают в реабилитационный центр дважды в день, на время кормежки приматов. По специальным деревянным настилам почтенная публика может пройти к платформам, куда сотрудники центра приносят еду для орангутанов. Иногда на кормежку приходит десять животных, а иногда – два-три: это зависит от настроения живущих в центре обезьян. На входе всех предупреждают, что молодые приматы могут забавы ради отобрать камеру или сумку и наблюдать за реакцией взбешенных посетителей. В целом реабилитационный центр скорее напоминает зоопарк, только зелени больше и клеток нет. В паре десятков километров находится другой реабилитационный центр – здесь помогают носатым обезьянам-пробоскусам. Это место гораздо интереснее: во-первых, совсем мало посетителей, а во-вторых, обезьяны подпускают к себе людей гораздо ближе и не стремятся отобрать личные вещи.

Пробоскусы – эндемичный вид: они живут исключительно на Борнео. Нос у самцов похож на большой обвисший огурец, и чем он больше – тем привлекательнее его обладатель для самок. У самок же есть одна интересная черта: при готовности к спариванию они выпячивают губы, подавая таким образом призывные сигналы самцу — давай, мол, не тормози, вот она я! Мне сразу вспомнились гламурные девицы, которые фотографируются с такими же выпяченными губами на свои смартфоны.

В дикой природе пробоскусы живут в тропических лесах и мангровых зарослях около водоемов – они отличные пловцы. Проблема в том, что на Борнео большая часть тропических лесов просто-напросто вырублена, а на их месте посажены плантации сливочных пальм. (С экономической точки зрения это вполне объяснимо: пальмовое масло – востребованный на мировом рынке продукт.) И тем не менее штат Сабах – лучшее место для наблюдения за дикой природой на всем Борнео, если не во всей Юго-Восточной Азии. Пальмовых плантаций довольно много, но все же они не доминируют, как в остальных регионах острова. Самым лучшим местом для наблюдения за дикой природой считается район около реки Кинабатаньян на востоке Сабаха. Веками сюда отправлялись браконьеры, охотящиеся за клювами птиц-носорогов, живыми орангутанами, слоновой костью или экзотическими птицами, но сейчас Кинабатаньян находится под особой охраной, и браконьерам в случае чего может не поздоровиться.

После Сепилока я направилась как раз сюда, а точнее – в деревушку Сукау на берегу реки Кинабатаньян. Деревушка настолько маленькая, что дома в ней различаются не по номерам, а по цвету. В конце единственной главной улицы – несколько маленьких домишек для туристов, где можно остановиться, оранжевый домик – интернет-кафе (все-таки Малайзия – развитая страна), а зеленый дом – местное сельпо.

Около входа в сельпо сидел старец, который сразу заговорил со мной на непонятном языке. Это была не малазийская бахаса – после нескольких недель пребывания в стране я уже научилась воспринимать этот язык на слух. Я попыталась начать разговор на английском, но старец сначала непонимающе мотал головой, а потом попытался схватить меня за мягкое место. Тут же из сельпо выбежала девушка:

— Вы уж его, старого черта, простите — давно на покой пора, а он все жалуется, что хочет молодую!

И старик, и девушка оказались из местной народности кадазан. Девушка рассказала, что у ее брата есть лодка, и он может за сотню ринггит повозить меня по реке, причем три раза: один раз – днем, когда лучше всего наблюдать за обезьянами, другой раз – ночью, когда можно увидеть крокодилов и сов, а третий раз – на рассвете, когда наиболее активны птицы.

Лодка оказалась плоскодонкой с мотором – впрочем, довольно крепкой. Все три заплыва увенчались успехом: днем в мангровых зарослях резвились пробоскусы, ночью на берега Кинабатаньяна вылезло несколько тощих крокодилов, а на рассвете удалось увидеть множество птиц-носорогов, сидевших на деревьях по берегам реки. Когда мы уже возвращались на лодке обратно в Сукау после утреннего наблюдения, нас нагнала лодка с еще одним местным жителем. Он оживленно жестикулировал и громко кричал: «Слоны! Слоны!». Оказалось, что в паре километров вниз по течению на водопой пришло целое стадо диких слонов. Редкая удача! Мы поспешили туда. Стадо оказалось довольно большим – я насчитала как минимум пятнадцать слонов, которые ходили туда-сюда из прибрежного леса к реке и обратно. Некоторые из них с удовольствием валялись в грязи на берегу, другие плавали неподалеку. Когда один любопытный молодой слон стал приближаться к лодке, водитель поспешил уехать: дикие, мол, опасные, еще поднимут волну – лодку потопят!

Монополизированная гора

Из Сукау я отправилась обратно в сторону Кота-Кинабалу, а точнее — в национальный парк в нескольких часов езды от самого города. Парк носит название Кинабалу и располагается вокруг горы, которая – сюрприз! — тоже именуется Кинабалу. Гора – самая высокая вершина Борнео, наивысшая точка, пик Лоу, находится на высоте 4095 метров. Подъем к пику Лоу проходит через настоящие тропические джунгли, которые постепенно сменяются голыми скальными пейзажами.

Я планировала провести в окрестностях национального парка несколько дней, поэтому в первую очередь нужно было подыскать жилье. И прямо на этом этапе мне пришлось столкнуться с жадностью, царящей в национальном парке. Так, комната в туристическом доме на территории парка, недалеко от въездных ворот, стоила 150 ринггит в сутки, а комната с такими же условиями проживания, но за пределами заповедника — сорок. Расстояние между этими двумя гостиницами – максимум метров триста. Кроме того, я выяснила, как можно подняться на пик Лоу: оказалось, что здесь хозяева парка тоже приложили руку. Во-первых, обязательным условием было нанять гида-проводника, хотя дорога до вершины всего лишь одна, и затеряться по пути практически невозможно. Во-вторых, перед подъемом на Кинабалу нужно было обязательно платить немалый взнос за, собственно, подъем. Это не считая взноса за вход в сам парк. А в-третьих – чтобы нормально, по-человечески подняться на вершину, нужно провести ночь на перевалочной базе Лабан Рата на высоте 3300 метров. Минимальная стоимость такой ночевки – около ста евро (350-400 ринггит). При том что база предлагает даже не отдельную комнату, а своего рода общежитие на 8-10 человек. В два часа ночи базу следовало покинуть и продолжить восхождение, чтобы встретить рассвет на пике Лоу.

Поскольку я не миллионер, мне такой вариант показался довольно безумным, и я выбрала вторую опцию, предлагаемую национальным парком. В этом случае восхождение можно совершить без ночевки, но придется преодолеть весь путь марш-броском за один день. Точнее, за утро. По словам служащих парка, забраться на вершину нужно до 12 часов дня, когда на небе мало облаков и хорошая видимость. После полудня в этой местности частенько начинается тропический ливень стеной: неожиданно набегает туча – и начинает лить в буквальном смысле как из ведра, льет и льет что есть силы, не переставая, а потом в одно мгновение раз – и ливень неожиданно заканчивается. В дождь с вершины горы ничего не видно, а спускаться вниз очень опасно: скользко, мокро и грязно. Поскользнуться на камнях и сломать ногу не входило в мои планы. Но если быть на вершине необходимо до полудня, то начинать подъем надо в шесть утра (ночные подъемы запрещены руководством парка) и буквально бегом. Деньги сэкономлены, вызов — принят!

Около шести часов утра я уже была в главном офисе нацпарка. Мне предоставили гида – коренастого мужичка из местных, практически не говорившего по-английски. Гиду была дана инструкция начать спуск вниз не позже полудня. Дорога туда и обратно занимала чуть больше двадцати километров, никаких специфических альпинистских навыков не требовалось, и я была убеждена, что уж десять-то километров вверх за шесть часов я точно осилю. Такая самоуверенность была большой ошибкой.

Сначала подъем не представлял ничего трудного – тропинка, идущая вверх. Но после первых пары километров начались ступени, выдолбленные в скале. Вскоре эти ступени стали такими большими, что каждый шаг вверх становился труднее предыдущего. Километру к пятому это превратилось в настоящую пытку: бесконечные огромные каменные ступени, конца-края им не видно, а скорость сбавлять нельзя, потому что необходимо успеть подняться на вершину до двенадцати. Где-то к половине одиннадцатого я добралась до перевалочной базы Лабан-Рата; тропинка становилась все круче и круче, ступени – выше и выше, а время шло и шло, я скакала, как горный козел, но явно не успевала на вершину к полудню. И тут ступени закончились – оказалось, что последний километр нужно было преодолеть, забираясь по скале по веревке. Я поняла, что больше не могу. Ноги подгибались, пить хотелось ужасно (всю воду в прихваченной с собой двухлитровой бутылке я жадно вылакала по дороге) – к тому же время было уже двенадцать, и вокруг потихоньку начали собираться тучи. Я сдалась и решила спускаться вниз.

Спуск был гораздо более спокойным, чем марш-бросок наверх. Теперь у меня было время осмотреть тропические леса, поднимающиеся от подножья к голым скалам у вершины. Собрались плотные влажные облака, и я внезапно оказалась в джунглях юрского периода. Слева и справа от тропинки стояла стена тропического дождевого леса. Огромные папоротники в два человеческих роста. Гигантские цветы-мухоловки. Мшистые лианы, змеями спускающиеся с веток громадных деревьев. Бражник с размахом крыльев как у крупного воробья; узор на крыльях – вылитые совиные глаза. Глаза сели на тропинку и осуждающе уставились на меня… Где-то здесь должна быть раффлезия – самый большой в мире цветок (до метра в диаметре), источающий запах гнилого мяса. Он довольно редок, и увидеть его – большая удача. Увы, в тот день удача была не на моей стороне.

Когда я спустилась вниз, уже начинало темнеть. Ноги тряслись, на каждой ступне было по нескольку кровавых мозолей. И тут я внезапно увидела доску почета. Оказывается, каждой осенью здесь проходит международный забег на пик Лоу. Мировой рекорд подъема и спуска – 2 часа 44 минуты. Как?!..

НУЖНО ЗНАТЬ

Визу Малайзии можно получить по прилете, гражданам России она выдается на тридцать дней. До малазийской части острова Борнео можно добраться только одним путем – на самолете из Куала-Лумпура. Перелет занимает два с половиной часа и стоит около четырехсот ринггит туда-обратно. Цены в ринггитах легко перевести в рубли: один ринггит – приблизительно десять рублей. Время в Малайзии на четыре часа опережает московское.

Текст и фото: Варвара Мошарова