Битва за молоко

Удивительное открытие, объясняющее, почему любые молочные продукты в Северной Америке значительно отличаются по вкусу от европейских аналогов, я сделал случайно, купив в одном из сырных магазинчиков Торонто итальянский сыр «копченая скаморца». Обычно тонкие кусочки этого сыра я поджаривал на гриле и, когда они покрывались золотистой корочкой, с удовольствием ел и возносился на седьмое небо счастья. Но все это было в Европе. Канадская же скаморца через несколько минут расплавилась и растеклась, а вместо золотистых тягучих кусочков сыра в сковороде образовалась однородная сырная масса, больше напоминавшая фондю. Через несколько дней я посетил магазин итальянских деликатесов, но скаморцу в нем не продавали вовсе, а продавец сырного отдел поведал мне странную историю. Оказывается, настоящую итальянскую копченую скаморцу очень сложно произвести в Новом Свете, потому что в Северной Америке запрещено любое непастеризованное или невосстановленное молоко. Дабы оградить потребителей молочных продуктов от всевозможных пагубных для здоровья бактерий, таких как сальмонелла, канадские власти в 1991 году запретили продажу и потребление любых продуктов из непастеризованного или невосстановленного молока. При этом в стране с 1965 года действует закон, обязывающий производителей продавать свое молоко исключительно через специально созданную государственную структуру.

И все же периодически в Канаде находились энтузиасты, готовые заниматься распространением «живого» молока даже под страхом уголовного преследования. Один из них — онтарийский фермер Майкл Шмидт, продавающий своим друзьям «живое» молоко на протяжении последнего десятка лет. Его история у многих на слуху. В течение нескольких лет Майкл распространял непастеризованное натуральное молоко в качестве своеобразных дивидендов среди так называемых держателей паев в его двенадцати коровах. Обычно пайщики покупали четверть одной из коров Майкла. А далее — почти как в мультфильме про кота Матроскина из Простоквашина, все, что давала корова, в соответствии с долями «пайщиков» распределялось среди них. С годами количество пайщиков росло, и своеобразный бизнес Шмидта расширялся.

Но в ноябре 2006 года на ферму приехали санитарные инспекторы и полиция. Они наложили арест на часть оборудования, которое Шмидт использовал для дойки коров и хранения молока, а также собрали коллекцию «контрабанды» — сыров и свежего молока. И тогда фермер начал с государством войну за свои права. Для начала он объявил голодовку, а затем и организовал кампанию за отмену «антимолочного» закона. В 2010 году отчасти из-за того, что полиции не удалось доказать, что потребление «живого» молока от Майкла Шмидта привело к каким-либо печальным последствиям среди «акционеров», местный суд оправдал фермера. Свою первую победу Майкл отпраздновал несколькими стаканами молока и молочным карнавалом для пайщиков своего коровьего хозяйства. Но радоваться было рано — региональное правительство Онтарио подало апелляцию и все-таки выиграло дело. Суд обязал Майкла выплатить девятитысячный штраф и дал ему год тюрьмы условно. Шмидт, в свою очередь, обжаловал это решение…

Кто знает, сколько еще продлится эта тяжба и чем она закончится. Пока же многим жителям Канады остается только мечтать о европейских сырах, йогуртах, сделанных из непастеризованного или «живого» молока. В соседних США в большинстве штатов действуют точно такие же запрещающие законы, а европейцы, привозящие в Новый Свет сыр, фактически становятся контрабандистами.

Текст: Игорь Малахов