Диплом французского образца

В свободное от дегустаций время она учит амхарский язык, ведь не все бедные плантаторы пока понимают глобиш. Седрик, 27 лет, в пустынях Марокко наблюдает за стрепетами, маленькими хохотливыми птичками, на которых любят охотиться арабские олигархи. Он, правда, немного обеспокоен, что скоро ему придется переехать в Казахстан, ведь тогда из-за визового режима французские друзья не смогут навещать его так же часто, как в Африке. Зато стрепетов в казахских степях еще предостаточно.

Завидно? Очень. Особенно при мысли, что своим экзотическим хобби эти молодые французы предаются под предлогом подготовки докторских диссертаций. Вообще если посмотреть на систему вузовского образования Франции из России, близоруким от чрезмерного чтения глазом, то покажется, что график учебы там выстроен слишком гуманно, с учетом биоритмов жизни юного человека, терзаемого тысячей желаний, главное из которых лет до 27 – бездельничать. Об основных этапах университетского обучения во Франции «За рубежом» рассказал куратор программ обмена студентами одного из парижских университетов Морис Виллеруа.

СТРЕССУ — НЕТ!

Главное, концептуальное отличие французской системы высшего образования от нашей заключается в том, что во Франции нет такой стрессовой процедуры, как вступительные экзамены. Приходи и записывайся. Разве что в инженерные школы приходится сдавать тесты. (Но у них вообще особое положение: инженерное образование во Франции открывает многие двери.) Российский вчерашний школьник аккумулирует все ресурсы своего мозга для поступления – и потом постепенно расслабляется, как разжатая пружина, чтобы к пятому курсу подойти вальяжным молодым специалистом, часто совсем не в той специальности, какой ему бы хотелось заниматься. Молодые французы не относятся к поступлению в вуз как к моменту истины в своей биографии – у них есть в запасе несколько лет на профориентацию. Заявки на узкую специализацию студенты подают только перед последним, иногда предпоследним курсом магистерской пятилетки. Количество мест на последних, специализированных курсах жестко ограничено, особенно на популярных специальностях, и желающих придирчиво отбирают по представленным досье с результатами работы за предыдущие годы.

«Студенческий склад характера повсюду одинаков: первые три-четыре года студенты не слишком напрягаются, – говорит мсье Виллеруа. – Они знают: у них есть время разобраться в себе и понять, к чему лежит душа. Родители не мучают их в 17 лет требованием определиться в жизни. Фактически в этом нежном возрасте им нужно сделать только фундаментальный выбор – точные науки, гуманитарные дисциплины или искусства».

Сессии, как и у нас, сдают два раза в год, “хвосты” купируют в сентябре. Не сдавшие и осенью имеют второй год в запасе (обязательно пройти два курса за три года). В течение первых “разгоночных” лет студенты пользуются широкими возможностями социализации, в том числе теми, которые дает европейской молодежи программа по обмену студентами Erasmus – уезжают на год в дружественные университеты Старого Света. Некоторые метят и подальше – в Штаты или Канаду, но тут уже в дело идут собственные связи вуза. Высшее образование – хороший повод посмотреть мир, подтянуть школьные намеки английского, потренироваться в самостоятельной организации быта и завести интернациональные знакомства, чтобы потом было у кого остановиться во время автопробега по Европе.

ВОПРОСЫ СОЦИАЛИЗАЦИИ

В смысле социализации идеальны так называемые écoles de commerce – платные школы, где можно овладеть популярными профессиями в областях коммерции, маркетинга, менеджмента, рекламы и коммуникации. Главная ценность этих школ не в специальных знаниях (совокупность коммерческих дисциплин можно найти на многих экономических факультетах), а в формировании сети полезных знакомств. Год учебы в них стоит в среднем 6 500 евро, но при наличии некоторой коммуникабельности расходы окупаются в течение пяти-шести лет.

У нас проваливший вступительные экзамены идет поработать годик и иногда так втягивается в производственный процесс, что забывает об образовательных амбициях. У французов все наоборот: поиск работы – процесс длительный и деликатный, связанный с тысячей социальных условностей, а учеба – самый естественный выбор времяпрепровождения для молодого человека. Те, кто не нашел работу мечты сразу после выпуска, с энтузиазмом возвращаются на еще не успевшую остыть университетскую скамью и продолжают учебу. Благо цена обучения остается по-прежнему невысокой – около 350 евро в год для государственных вузов. За образование, как водится, платят родители, студенты из малообеспеченных семей просят гранты в мэриях родных префектур (провинциальная администрация всегда закладывает бюджет на продвижение своих уроженцев в большом бизнесе) или берут образовательный кредит в счет будущих заработков.

Как правило, работать вчерашние студенты остаются в компаниях, где проходили обязательную стажировку или при которых писали дипломные работы. Учеба, совмещенная с символически оплачиваемой практикой в качестве ассистента, легко может длиться до 30-летия – возраста, в котором мужчина в России неуютно чувствует себя без собственного бизнеса, а женщина – без двоих детей.

Годам к 30 из тумана идей и возможностей у молодого человека наконец выкристаллизовывается представление о том, чем он действительно хочет заниматься в жизни, раз уж она устроена так несовершенно, что для распоряжения социальными благами приходится работать. И тогда он… решает получить второе образование или закончить курсы повышения квалификации. Это, пожалуй, первый полностью сознательный выбор человека в области образования. Второй диплом дается парой лет бессонных ночей и стоит больших денег. Но на реализацию этого благого начинания в бюджете компании, которой молодой француз ежедневно жертвует семь часов, есть заготовленные средства. За помощь в субсидировании образования своих сотрудников предприятия получают налоговые льготы.

СОБЛЮДАЙ ДИСТАНЦИЮ

В целом программа программ французского образования составлена таким образом, чтобы интенсивность обучения нарастала по мере взросления, а моменты важного выбора совпадали с порогами биологической зрелости: предполагается, что к 23 годам организм уже полностью справился с отголосками гормональной перестройки пубертатного периода, а мозг готов планировать на длительный срок.

Поэтому нечего и говорить о том, что в младшей и средней школе с воспитанниками тоже обходятся более чем гуманно. Даниэль Мерино, преподаватель русского языка в одном из парижских лицеев, рассказал нам о том, в каких условиях готовятся будущие французские абитуриенты. Учеба в лицее начинается в 8 утра. Окончание учебного дня – 18:00. С 12 до 14 часов у детей большой перерыв на питание, курение и социальную жизнь в виде жарких объятий со сверстниками противоположного пола, игры на гитаре и сидения в интернете. Главная цель посещения школы – социализация и тусовка. Рядом с расписанием занятий всегда висит автомат с презервативами. Мобильным телефоном пользоваться нельзя, но целоваться на глазах у администрации – можно.

Мысли о том, что по возвращении домой в седьмом часу вечера нужно делать еще какие-то “уроки”, не возникает. Нельзя сказать, что опция “домашнее задание” вовсе отсутствует, но и того значения, которое ему придают у нас, нет. Его дают так, невзначай, тихонько и под сурдинку, редко проверяют. Главное – это работа в классе. А классная работа живет по тому же принципу, что и все французы – никогда ни в чем себя не утруждать. Это священное правило, которое здесь никто не нарушает. Учитель-француз не полезет из кожи вон, чтобы вдолбить ребенку теорему или второй закон термодинамики, не станет призывать детей ни к деятельности, ни к дисциплине, не попытается выяснить причины незнания или непонимания того или иного правила. И родитель не будет корпеть с чадом до 12 ночи над падежами, а потом звонить другу-химику, чтобы вместе решить для ребенка задачку. Между взрослыми и детьми всегда существует дистанция: они не лезут в жизнь друг друга, даже если речь о таком важном деле, как учеба.

Возможно, этим объясняется и общеизвестный факт: французы не говорят на иностранных языках, даже (или – особенно) на английском. Многие винят в этом французский шовинизм и чувство национального превосходства. Но ведь программа французской средней школы подразумевает обучение школьников аж трем иностранным языкам, причем с самого раннего возраста. То есть у французского министерства образования все-таки есть цель сделать граждан республики настоящими космополитами и полиглотами. А что же граждане? Ведь за пять или семь лет изучения языка в школе вполне можно получить какие-то базовые знания. Однако сколько бы лет ни длилось обучение языку – год или шесть – средний уровень говорения остается у всех примерно одинаковым. На тройку с огромным минусом.

Точно так же обстоит дело и с другими предметами, и в целом с воспитанием юных французов. Детям многое позволяют, не ругают и не бьют, не обременяют заботами и делами, потом они становятся типичными французами, которые себя ничем не утруждают. Но, может быть, именно поэтому и рождаются именно здесь такие свободные и талантливые режиссеры, художники и модельеры? Ведь сколько, должно быть, творческой энергии сохраняется, когда тебе никто и никогда не «давит на мозг» просьбами выключить музыку и сесть наконец за учебник.

Дарья Князева, Алина Аксенова